Совсем как ангел - [24]

— То-то, я гляжу, она у меня так разыгралась, — хмыкнул Куинн. — Держу пари, вчера вечером Вилли не случайно забрела в «Эль Бокадо», замаскированная, как в шпионском романе.

— Честно говоря, на нее это совсем непохоже.

— Она не могла быть каким-нибудь образом связана с делом О'Гормана?

— Нет, насколько мне известно.

— А с растратой?

— Ну, связана — это, пожалуй, слишком сильное слово.

— Найдите послабее.

Ронда откинулся в кресле и сложил руки на груди.

— Сама Вилли к растратам иметь отношение не могла — их на самом деле была целая серия, вся история тянулась лет десять, если не одиннадцать, включая и то время, когда она работала у Хейвуда секретаршей.

— А Хейвуд к растратам отношение имел, — прозорливо заметил Куинн.

— Невольно, — резко возразил Ронда. — Его личная честность никем и никогда под сомнение не ставилась. Растратчицей оказалась его младшая сестра, Альберта, — газетчик хмуро взглянул на собеседника, потом снова уставился в потолок. — По сути ее судьба сложилась столь же трагично, как и у О'Гормана. Оба были тихими, незаметными людьми.

— Были? Вы имеете в виду, что она тоже умерла?

— В каком-то смысле. Она уже больше пяти лет сидит в женской тюрьме, в Теколоте. И просидит там еще лет пять, а то и все десять.

— А как насчет амнистии?

— Поговаривали, что ее должны вскоре выпустить. Но я не думаю, что из этого что-нибудь получится.

— Почему бы и нет?

— А видите ли, когда речь идет о такой крупной растрате, для амнистии обычно требуется полная ясность по двум пунктам: что случилось с деньгами и раскаялся ли расхититель. В зависимости от ответов и выносится вердикт. В случае с Альбертой Хейвуд Верховный суд штата вряд ли будет удовлетворен по обоим пунктам. Насколько я слышал, в характеристике, данной администрацией тюрьмы, говорится, что ведет она себя нормально, но ничто не говорит о ее раскаянии. Что же касается денег — официальная версия тоже не в ее пользу. Правда, многие придерживаются иного мнения — ну, это их право.

— А как вы?

— Согласно официальной версии, Альберта Хейвуд деньги не откладывала, тратила по мере того, как они попадали ей в руки. Десять лет подряд или даже больше. Что-то — на благотворительность, что-то раздавала в долг друзьям и родственникам, спекулировала на бирже, а то, что оставалось, пускала на ветер на скачках. И я в это верю, потому что именно так ведут себя все нормальные средние расхитители. Понимаете, я основательно изучал этот вопрос после того, как арестовали Альберту. И, между прочим, узнал потрясающий факт. Хотите верьте, хотите нет, но каждый год в карманах растратчиков оседает денег больше, чем их теряется в результате грабежей банков, краж со взломом и угона автомобилей, вместе взятых.

— Не может быть!

— Тем не менее. И еще одна вещь меня очень заинтересовала. Понимаете, если бы передо мной выстроили всех банковских служащих и предложили назвать возможного расхитителя, Альберту я бы назвал последней. Она совершенно не похожа на преступника. И однако же, как утверждают исследователи, именно это — самая типичная черта в подобного рода преступлениях. Как правило, служащие, уличенные в хищении казенных средств, имеют репутацию честнейших людей, да и сами не считают себя преступниками. Смешно, но и окружающие, даже после разоблачения, нередко продолжают относиться к ним, как ко вполне порядочным людям, знаете, это расхожее мещанское мнение: ну, оступился, с кем не бывает… Особенно если «оступившийся» в конце концов смилостивится и вернет какие-нибудь жалкие крохи тем, кого он до нитки обобрал. И вы можете не сомневаться: город Чикот до сих пор преисполнен сочувствия к несчастной Альберте Хейвуд. Ну вот, представьте: какой-нибудь негодяй вонзает человеку нож в спину, а все превозносят его человеколюбие, потому что после этого он приносит несчастному из ближайшей аптеки болеутоляющие таблетки.

— Вы хорошо знали мисс Хейвуд?

— Думаю, так же, как любой в нашем городе. Конечно, кроме членов ее семьи. Шапочно она была знакома практически с каждым, но близких друзей не имела. Знаете, в школе она считалась примерной ученицей — послушной, спокойной, никому не причиняющей хлопот. Такой и осталась.

— А никому не приходила в голову мысль связать оба эти преступления? Я имею в виду растрату мисс Хейвуд и убийство О'Гормана.

— Еще как! Одно время полиция прямо-таки носилась с идеей, что его убила Альберта.

— За что?

— Понимаете, когда арестовали Альберту, полиция еще совала нос во все дыры, пытаясь найти мотивы убийства О'Гормана. Ну, раскопали, что когда-то он, как и Альберта, был бухгалтером. Вот одному умнику и пришла в голову блестящая идея: он, мол, каким-то образом узнал, что она тянет деньги из кассы, припугнул, что разоблачит, — вот она его и убила. Бред, конечно. Во-первых, точно установлено, что в тот вечер, когда исчез О'Горман, Альберта была в кино. Во-вторых, ни к банку, ни к банковским документам он отношения не имел ни малейшего. И я не думаю, что она, запуская руку в банковскую кассу, приглашала его полюбоваться, как это элегантно у нее получается.

— Они не были знакомы?

— Практически да. Может, и столкнулись пару раз, когда Патрик пытался поработать у ее брата, Джорджа, в качестве агента по торговле недвижимостью. И то вряд ли, поскольку не прошло и месяца, как Джордж его вышиб. Бедняга настолько не был приспособлен к этой профессии, что не смог бы, я думаю, в Сахаре глотка воды продать. А вы же знаете, какая в этом деле жесткая конкуренция. Да и деньги его никогда особенно не интересовали — получал зарплату клерка и был вполне доволен. И Марта такая же. Хотя ее, правда, беспокоило то время, когда придется отправлять детишек в колледж.