Современная югославская повесть. 70-е годы - [38]
Да, Мариан. Одна из тех редких женщин, которые с самого детства боролись за женское равноправие.
Она была младшей в семье. Ее брат, следуя заветам отца, служил в армии, вышел в отставку в чине полковника и теперь преподавал гимнастику в каком-то детском санатории; сестра Сесиль, став магистром, приняла на себя руководство аптекой, Мариан уже в юности отличалась пытливостью, свойственной настоящим ученым. Рене приходилось прятать от нее свои механические игрушки, так как она часто пускала в ход отвертку, чтобы посмотреть, что там внутри. Маленькая и хрупкая, она предпочитала гонять по окрестностям вместе с мальчишками, чем играть в куклы или помогать матери.
Почему ты все время с мальчишками? — упрекала ее мать, посмотри, как помогает мне Сесиль!
В конце концов все смирились. Ни куклы, ни плита, ни наряды не привлекали Мариан. Больше всего ей нравилось ломать новые игрушки. Или гоняться за бабочками и искать птичьи гнезда. А потом она сверх меры увлеклась книгами. Она отдавала предпочтение путешествиям и биографиям великих людей. Ее жизненным идеалом стала мадам Кюри.
Мариан. Трудолюбивая, как муравей, настойчивая, аккуратная и при всей своей врожденной вежливости резкая и неуступчивая. Руководитель исследовательского института при министерстве здравоохранения, секретарь Союза по борьбе с туберкулезом, почетный член… хватит, хватит! Поезд вот-вот подойдет!
Я стою на перроне и упрекаю себя за то, что все время с тех пор, как она уехала… а прошло уже девять, нет, десять месяцев… Так вот, с тех пор как она уехала, я скрывала от нее истинное положение вещей. Она не знала правды. И вот она приезжает!
Подошел поезд!
Толпа бросается к выходу, который поглощает людей, словно адское жерло.
Как бы не пропустить Мариан.
Вот она! В своей серой пелерине похожа на летучую мышь. Маленькая, изящная, настоящая парижанка!
Град вопросов обрушивается на меня. Я пытаюсь уклониться от ответов. Скоро сама увидишь. Сама оценишь, потерпи! Ну, а как в Риме? Эльторе там по-прежнему? Д’Агостино?
Конечно. Но ты не можешь себе представить, как нам его не хватает! Мы по-иному подходили к работе, когда ею руководил он. Всюду сказывается его отсутствие. И в Союзе по борьбе с туберкулезом, и в Париже, везде. Но коллега Кэррол из Копенгагена вообще не знал, что он болен. А как он? Плохо? Почему ты мне не писала? Плохо?
Pas bien du tout — хорошего мало.
Вот так, без обиняков.
Ты удивлена? Но ведь ты никогда не верила, что ему удастся выкарабкаться. Ведь если судить по твоим предсказаниям, отпущенный ему срок давно истек.
Пожалуйста, прошу тебя!
Прости!
Мариан сжимает мою руку. Молча. Тепло и дружески.
Мы не домой?
Нет. Тебя я отвезу в больницу, а мне нужно еще на работу. Я потом за тобой заеду. Хорошо? Чемодан можно оставить в машине!
А ты со мной не пойдешь?
Я попозже, до свидания!
Но мысленно я все время там, в больнице. Я стою рядом с Мариан и всем сердцем чувствую ее печаль и тревогу. Она пока не поняла, что означают мои слова «pas bien du tout — хорошего мало»!
Но очень скоро она увидит. Если б к нему вернулось сознание, если он смог бы ее узнать!
Надежды, надежды.
Я сижу за своим рабочим столом и думаю о вещах, не имеющих никакого отношения к юриспруденции. Я должна взять себя в руки, или мне придется бросить работу. Иначе нельзя.
Всю дорогу к больнице пытаюсь угадать, каким она его увидела. Будет ли она стоять у его изголовья, подавленная его видом? Или станет расспрашивать дежурного врача? А может быть, просто сядет в соседней комнате и уставится в пустоту? Кто знает!
Мне представляются возможными все эти варианты. Тем сильнее мое изумление, когда я застаю их за беседой. Правда, сам он не говорит, но с интересом слушает, как Мариан рассказывает о римской конференции.
Наклонившись к нему, она говорит медленно, отчетливо произнося каждое слово, следя за тем, чтобы не слишком его утомлять.
Заметив меня, он радостно улыбнулся. Слушай, mais c’est excellent, excellent![37] Теперь мы опять примемся за дело. Скажи ей, переведи, что сегодня у меня французский не очень идет. Да и страшновато перед лекцией, придется стиснуть зубы, да? Он смотрит на меня со странной улыбкой.
Придется, соглашаюсь я и перевожу Мариан его слова.. Mais, non, возражает она, pourquoi?[38] Тебе кажется! Riunione, произносит он и снова пытается восстановить оборванную нить. Eltore, n’est-ce pas? Sans moi cette fois![39]
И мгновенно покидает нас. Даже не закончив фразы, точно провалился в пустоту. Только постанывает, и я понимаю, что ему неудобно лежать.
Спустя полчаса мы с Мариан сидим в ресторане. Я не спрашиваю ее, каким она нашла его. Я читаю ответ в ее взгляде. C’est étrange, как странно — повторяет она то и дело, но ведь он так ловко держал тарелку, словно…
…воскрес из мертвых? Чтобы поздороваться с тобой? Это ты имеешь в виду? Он не спал, когда ты вошла?
Не сказала бы. Дремал…
Она долго стояла у постели, потрясенная переменой в его облике. Потом он вдруг открыл глаза и словно вернулся в действительность из беспредельной дали. Мариан считала, что он узнал ее по голосу. Mon dieu, mon dieu![40] Она не может прийти в себя от изумления. И ты тоже очень изменилась.
В основе романа известного югославского писателя — история о том, как группа узников, освобожденных из фашистского концлагеря, идет по следу одного из своих палачей.
СОДЕРЖАНИЕД. Калич. Вкус пеплаГ. Йожеф, Д. Фалуш. Операция «Катамаран»Об авторахПод редакцией О. Попцова, Б. ГурноваД. Калич — «Вкус пепла». В основе романа известного югославского писателя — история о том, как группа узников, освобожденных из фашистского концлагеря, идет по следу одного из своих палачей.Г. Йожеф, Д. Фалуш — «Операция «Катамаран». Повесть о работе органов госбезопасности Народной Венгрии, сорвавших одну из операций западных спецслужб, направленную на подрыв экономики республики.© «Молодая гвардия», 1985 г.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.