Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения - [81]
Профессор Национального Тайваньского университета Ши Чиюй отметил, что методологически Азия может добиться равенства в статусе теоретиков МО через утверждение азиатских «школ» международных отношений тремя путями: во-первых, Азия исповедовала одни и те же принципы на протяжении существенно более длительной истории, что предполагает ее циклически повторяющийся характер, а не линейно-прогрессивный; во-вторых, Азия придерживается совершенно иного онтологического порядка (например, конфуцианства или буддизма), что означает ее исключение из телеологии Модерна; в-третьих, Азия признала принцип «национального государства», но понимает его глубже и богаче, в соответствии со своей национальной культурой[164]. Это предполагает последовательное расхождение с англоамериканским каноном. Ведь, в конечном счете, у каждого сообщества в мире существует собственная специфика восприятия международных процессов и событий. То, что применимо к реальностям западной цивилизации, отнюдь не обязательно отражает мировосприятие в других частях света.
Элен Луиза Тёртой провела исследование устойчивого стереотипа относительно американского доминирования в международных исследованиях. Прежде всего, она выявила, в каком смысле в научной литературе проходят рассуждения непосредственно о доминировании как таковом. По ее мнению, доминирование предполагает: 1) установление интеллектуальной повестки дня; 2) доминирует в дисциплине с теоретической точки зрения; 3) представляет группу преобладающих эпистемологических и методологических утверждений, направляющих и поддерживающих большую часть международных исследований; 4) доминирующая группа представлена в большинстве институциональных структур и занимает там наиболее влиятельные позиции; 5) охраняет границы дисциплины, тем самым управляя процессом включения или исключения каких-то работ в сферу международных исследований. Тем не менее, по ее данным из всех статей, опубликованных в основных профессиональных журналах с 1999 по 2009 г., 78,1% имели американское происхождение, так же как среди участников четырех крупнейших международных конференций с 2000 по 2011 г. 84,1% были из США[165]. Таким образом, если какое-то движение и происходит, то весьма медленное и не в последнюю очередь связанное с проблемами финансирования.
По мнению ученого, асимметрия в пользу США начинает все же последовательно смещаться в пользу специалистов из других стран. Некоторые другие академические сообщества также обретают высокие места в академических рейтингах, становятся привлекательными для студентов, формируют собственные интеллектуальные традиции.
«Западные» исследователи, со своей стороны, в последнее время уделяют немало внимания не-западным теоретическим построениям в международных отношениях[166]. Они не только ищут новые онтологически отличные подходы к мировой политике, но и пытаются изучать культурные основания других взглядов на мир с целью их дальнейшего использования. Наконец, редколлегии журналов, как правило, носят международный характер. Среди рецензентов также не так уж мало не-американцев, так что утверждение о том, что американские ученые по-прежнему контролируют принадлежность к международно-политическому научному сообществу сегодня уже не такая уж уверенная константа.
Иными словами, «западная» гегемония пока сохраняется, но и признаки ее размывания уже заметны. Другое дело, что довольно часто не-западные исследователи лишь пытаются добавить национальную специфику, оставаясь методологически и концептуально в орбите англо-американских «школ». Они нередко ограничиваются просто заменой терминов, ритуальными ссылками на свои религиозные и культурные традиции, примерами и цитатами из мыслителей прошлых веков, но так или иначе принимают (или лишь упрощают) сложившийся канон теории международных отношений. Иными словами, это не альтернатива и всего лишь попытки формулирования локальных внешнеполитических идеологий.
Именно в этом одна из причин того, что «западная» гегемония в области исследований МО сильно продолжает столь мощно влиять на иерархию знаний, перспектив, тем и методов. Как известно, по А. Грамши, доминирование означает «модель», воспроизведение которой последователями и эпигонами повышает престиж и, соответственно, силу доминирующего актора. Ничего драматического вроде бы в этом нет. В конце концов, речь идет о науке. Для нас ведь не так уж важно, что какую-то парадигму в физике предложил немецкий исследователь, а в биологии — японский. Кроме того, мы вряд ли заинтересованы в том, чтобы одновременно получить 200 различных новых теорий международных отношений.
Поэтому однозначно оценивать все теоретические исследования в сфере международных отношений на Западе как «идеологию» этой группы государств совершенно неверно, равно как и отстаивать априорную правильность и ценность любых не-западных теорий. Нужен жесткий, последовательный критический анализ всего того, что наработано в этой сфере и на Западе, и вне его. Принимая уже достигнутое в этой сфере, следует принимать и то новое, что появляется, причем не только на Востоке, но и на все том же Западе. Другое дело, что, вступая в новый мир, нужно задуматься о том, что ключом к его осмыслению, скорее всего, станет не статистика, а деконструкция.
