Современная мифология - [4]

Летом, листая телеканалы в поисках футбола, я наткнулся на сюжет из Кремля. «Сами знаете кто» шел мимо строя заискивающих жополизов, пожимал им руки. В строю я увидел моего мэра. «Сам» остановился возле него, улыбнулся, пожал руку, дружески похлопал по плечу… наклонился… и…

…На экране внезапно появился диктор новостей, читающий текст с телесуфлера.

На моем мобильном телефоне высветился номер заместителя мэра.

Час Прометея

Сиртаки

Moderato, accelerando

Резкий удар в бок. Печень. Напоминает, что на часах 21 час 57 минут 00 секунд. В очереди за амброзией передо мной двое: Горгона с полудохлыми змеями на голове и какой-то гунн у кассы. В десять водку продавать перестанут, у меня три минуты. Гунн в разных сочетаниях употребляет все три знакомых ему русских слова, но никак не может объяснить продавщице, что пришел за хлебом. Если я его убью, меня, конечно, оправдают. Но тогда я не успею купить водки. Пусть живет.

21.57.20. Тень орла заслоняет мутный закат над Северным Бутово. Это по мою печень. Сердце трепыхается в правом боку. Взрываюсь:

— Милая! Дайте ему батон и половинку черного! Уже без трех минут!

— Вы по-ихнему понимаете? — продавщица, утомленная толерантностью и переизбытком конфессий, подозрительно машет на меня ресничками, осыпая тушью прилавок.

21.57.40. Озирающийся, но довольный гунн, сопровождаемый шлейфом противоречивых запахов, удаляется. К прилавку подплывает бесформенная Горгона. Эта проторчит вечность. Я уже готов упасть на колени:

— Женщина! Дорогая моя! Без трех минут! Я же не успею! Пропустите! Умоляю вас!

— Вам, синякам, только б зенки залить! — завелась мгновенно, будто ждала. Даже змеи на голове проснулись и шевелятся.

21.58.00. Бутовский магазин — восьмое чудо света, торгующее всем: от алкоголя до удобрений, содрогается. Сизиф, по паспорту Сигизмунд Зигфридович, обреченный бесконечно толкать свою «Ладу-Калину» вручную, с грохотом упирает это беспородное чудище в ближайшее дерево и сливает свою скорбь с моей.

— За каким я поехал на машине! — фраза из ежевечернего ритуала вечная, как вселенная.

— Без двух минут, Сизиф! — я мысленно курю с ним последнюю папиросу на двоих перед казнью.

21.58.20. Орел садится на толстую ветку у крыльца магазина, улыбается:

— Без двух минут, Прометей… — перелетает на кассовый аппарат, делает вид, что чистит перья.

21.58.35.

— Женщина! Пожалуйста! У меня без сдачи! — это я снова Горгоне.

— Я тебя сейчас пущу, а ты потом будешь под окнами песни орать до утра! Девушка, мне кефир три и два процента… еще… это… как его…

21.58.50. Время отмеряется ударами сердца. По два в секунду. Быстрее, быстрее, быстрее. Три удара в секунду.

21.58.59. Орел завидует Горгоне, он в состоянии причинять только физические страдания. Почему же я боюсь его больше всего на свете?.. А его ли?.. Он — причина боли, а я помню себя только в связи с болью в печени. Почему?.. если подумать… Я посыпаюсь от того, что болит печень. Иду в магазин за водкой. Если успеваю купить, то выпиваю… и дальше просыпаюсь от боли в печени, а если не успеваю, то прилетает орел, клюет, я теряю сознание… просыпаюсь от боли в печени. И так целую вечность.

* * *

Как-то вечером, примерно тысяч тридцать лет назад, или три… Словом, я проснулся от боли в правом боку и обнаружил себя прикованным к скале. После возлияний, устроенных накануне не то Дионисом, не то Вакхом, я не нашел в памяти ни одного воспоминания. Откуда взялись эти имена, и пил я вчера вообще?

Что я здесь делаю? Кто я? Почему так болит справа под ребрами?

— Эй! Есть здесь кто-нибудь?..

— … будь-будь-будь, — разнеслось по долине внизу.

Где же тот, кто меня приковал? Или так и должно быть, а цепи и скала — это тоже я?

— Добрый вечер. Орел.

Странное существо возникло на ближайшем уступе.

— Простите?

— Орел.

— Что?

— Я — Орел. Меня Зевс прислал.

— Орел… Зевс…

Уже хорошо, что я не одинок.

— Ничего не помните?

— Что я должен помнить?

— Вас Гефест приковал, по приказу Зевса. А мне приказали, вот… — существо взглянуло на тень от скалы, — О, уже десять вечера!

Орел неожиданно подскочил, расправил крылья, заложил вираж над ущельем, подлетел ко мне… и клюнул в правый бок.

— Эй, больно же!!

— Вы думаете, мне самому это нравится?

— Зачем же? У меня там и без вас болит!

— А что делать, у меня приказ…

Орел снова клюнул меня в то же место, вырвал кусок кожи, брезгливо выплюнул его, с отвращением взглянул на струйку красной жидкости.

— Зачем же вы истязаете меня, если не голодны?

— Это, увы, не обсуждается. А вообще я предпочитаю на ужин седло агнца, ваш ливер меня не интересует.

— Тяжело вам…

— Я проклинаю тот день, когда свил гнездо на Олимпе. Место божественное, воздух чистый, но близость к Зевсу имеет свои недостатки. Не отвлекайте меня, пожалуйста, можно я быстренько доклюю, и спокойно поговорим.

Орел стал методично разрывать мне бок, периодически сплевывая. Пока он проклевывал кожу и мышцы, я, кажется, привык к боли, но прикосновение его клюва к печени отключило сознание.

Резкие порывы ветра привели меня в чувство. Орел сидел на уступе и обмахивал меня левым крылом, перекрывающим закат.

— Вам лучше? — надо же, ему хватает совести спрашивать.