Современная дипломатия. Теория и практика. Часть 1. Дипломатия - наука и искусство - [27]

Дипломат должен помнить, что доверие сроится на откровенности вашей и вашего партнера.

Если раньше дипломаты пытались скрыть информацию друг от друга, то Кальер провозглашал другой принцип: «Дипломат должен делиться информацией, за исключением той, которую он должен держать при себе в силу своей должноста, т. е. секретаыми сведениями»؛. Кальер советоваал не уподобляться тому дипломату, который из всего делает секрет.

В свою очередь определился способ получения информации — ее не следует красть, ее надо добывать не подпольно, как раньше, а получать от партнеров, на основе доверия.

2 Ibidem. — p. 76.

Любопытны и другие замечания Кальера. Ложь в дипломатии, в переговорах — считал он - на самом деле приносит больше вреда, чем пользы — она создает атмосферу подозрительности, которая делает невозможным добиваться репутации честного дипломата, положиться на его информацию и на его советы и обещания.

Ложь в действительности свидетельствует о недостатке ума человека, говоряшего неправду. Несомненно, что ложь применялась в дипломатаи и иногда имела успех, но так как она зарождалась на непрочном фундаменте, то всегда в конечном счете отравляла атмосферу отношений. Ну, а как быть, если дипломат получил заведомо неправильную информацию? Ответ на это вопрос не может быть однозначным. Один из примеров выхода из такого положения приводит Кальер: однажды кардинал Мазарини, главный министр Людовика XIV, пригласил к себе маршала де Фобера и поручил ему в ходе переговоров, которые тому предстояло вести с представителем одного государства, пообещать значительные ус-ту ПКИ, которые Франция заведомо бы не выполнила.

Де Фобер ответил отказом. Он сказал кардиналу: «Монсеньер, Вы уполномочиваете меня сделать ложные обещания, но Вам потребуются и честные люди, чтобы говорить правду, я умоляю Вас оставить меня для того времени, когда Вам будут нужны подданные именно для таких миссий»).

Правда, здесь следует сказать о так называемом «невинном обмане», когда дипломаты обманывают, потому что их обманывает их же правительство, причем они часто даже не подозревают об этом.

Так, в течение многих лет советские дипломаты на основе официальных заявлений правительства неоднократно повторяли, что СССР не обладает химическим оружием. Мне говорил наш представитель на переговорах о запрещении химического оружия, что он сам пытался добиться от руководителей Министерстеа обороны, каково на самом деле положение с этим ввдом оружия и что можно отвечате, если, грубо говоря, нас прижмут к стенке, предъявив соответствующие документы, и ему отвечали - «не признаем, у нас нет химического оружия» — и это говорили те, кто знал, каКИМИ огромными запасами этого вида оружия мы располагаем.؛

١ Пе CieresF. Op. cit. — р. 84—85.

2 Из личного архива автора.

Впоследствии тем, кто раньше отрицал его наличие у нас, самим пришлось называть конкретные цифры наших запасов и их месторасположение.

Другим классическим примером вынужденной дезинформации, которую сообщали наши дапломаты, были их уверения во время Карибского кризиса 1962 г. и наш министр иностранных дел, и посол в США, и наш представитель в ООН заявляли, что на Кубу завозилось только «оборонительное оружие», следовательно, не ядерные ракеты, в результате, когда раскрылось обратное, американцы, а потом и иностранные дипломаты были возмушены заявлениями и уверениями и министра, и А. ф. Добрынина. Последний записал в своих мемуарах, что наше посольство было в неведеНИИ насчет намерений правительства؛.

Кстати, до конца кризиса посольство так и не было уведомлено о наличии на Кубе наших ядерных ракет. Брат президента р. Кеннеди говорил советскому послу: «Президент чувствует себя обманутым». Вопреки всему тому, что говорилось советскими представителями, включая последние заверения о мире, на Кубе появились советские ракеты, которые могли бы поразить почти всю территорию США. «Разве это оружие для оборонительньк целей, о которых говорили Вы, Громыко, советское правительство и Хру-шев?», - спросил р. Кеннеди нашего послав

Подводя итоги этим событиям, А. ф. Добрынин справедливо сделал такой вывод: «Дипломатическая игра, конечно, всегда присутствует, но намеренная дезинформация недопустима, ибо рано или поздно она обнаружится и канал связи потеряет всякую ценность... Кубинский кризис, - продолжал он, - имел серьезные негативные последствия долгосрочного плана»:؛.

То же можно сказать и об информации, которую получают нынешние дипломаты. Она не должна добываться подпольно, как это часто делалось раньше, в особенности в средние века, онадолжнаос-новываться на доверии. «Коварство является доказательстеом незначительности ума, - писал г. Никольсон, — и показывает, чтодип-ломат не может добиться успеха честными и разумными методами».؛ ا Добрынин А.Ф. Указ. соч. — с. 69-79.

2 Там же. — С. 68.

ي Там же. — С. 78—79. л 77لد0لا»، г. Дипломатия. — с. 69.

Таким образом, еще при «старой дипломатии» принцип честности находил все большее число поклонников, а характеризуя «новую дипломатию», Никольсон и Камбон ставили на первое место в дипломатическом искусстве «ум, гибкость, доверие». Они сравнивали дипломатию с бизнесом, который основывается на честности. «Хороший дипломат должен обладать проницательное-тью, которая поможет ему разгадывать мысли собеседника», -писал Кадьер.