Современная девочка - [26]

И Бронек пошел в первый класс. Мама очень хотела, чтоб ее дети учились. Сапоги на всех были одни. Сначала мама отведет Бронека, сапоги принесет — идет Иванна.

Для Бронека и Иванны хата стала ненавистной. Их дом — школа и лес. Но и лес был теперь не тот, где они, как пташки, летали и кормились. В лесу завелись страшные люди — лесовики, бандеры. Их боялись и ненавидели. Они вредили всему тому, что так ждала и любила Иванна, — Советской власти и школе. В соседнем селе убили учительницу, и Иванна не могла понять, как же позволили такое люди, что учительницу убили?!

Раньше Иванна радовалась, что их дом под крылом у леса, а теперь от этого одни беды.

Первый раз лесовики пришли ночью, когда дети спали. Двое вошли в хату, двое стали на улице с автоматами. Стащили с детей одеяла, занавесили окна, велели Иванне и Бронеку (младшие не проснулись) повернуться к стене. Приказали отцу починить сапоги. Он был пьяный, инструмент валился из рук. Его стали бить. Отец всхлипывал, его голова стукалась об скамейку… Бронек сказал:

— Не бейте, я сделаю, я умею.

Отец заполз под лавку, затих. Бронек стучал молотком. Лесовик спросил у него:

— Ты жовтеня (октябренок)?

— Ни…

— А кто ж ты?

— Хлопчик…

— А твоя сестра комсомолка?

Бронек молчал. Руки у него дрожали, гвозди выскакивали из пальцев.

— Та покинь его, нехай краще чоботы зладнае! — сказал другой, Слива.

У всех бандеровцев были не имена, а клички. У этого, Сливы, нос синий, здоровенный. Другой бандеровец, юркий, цепкий, злой, — Зеленый Змий.

Зеленый Змий подошел к кровати. Иванна заслонилась подушкой.

— Ты комсомолка?

Иванна, как и Бронек, ответила:

— Ни… Я Иванна.

— В какой класс ходишь? — не отставал Зеленый Змий.

— В пятый.

— А выглядаеш вже як дивка.

Иванна заплакала.

— Не плачь. — Слива достал пачку печенья; Иванна не смела протянуть руку, он бросил на постель.

— А кто в вашей школе комсомольцы? — снова разговорчивый, покрутившись по хате, подошел к Иванне.

— Не знаю.

— Так узнай. Придем в другой раз — скажешь…

Печенье есть они не стали, даже пачку не решились распечатать: вдруг отравленное! Положили между собой на подушку и нюхали, пока не заснули. Проснувшись, Иванна завернула пачку в платок, чтоб не увидели малые дети, не просили.

Рано утром побежала к Анне Владимировне, все рассказала, показала печенье.

— Печенье съешьте, ничего, — сказала Анна Владимировна. — Наверное, и не пробовали никогда? А знаешь, за что убили учительницу? За то, что она комсомолка…

— А вы? — У Иванны застыло сердце.

— И я. В Советском Союзе все молодые вступают в комсомол, так завещал Ленин.

— Я тоже буду комсомолкой, — сказала Иванна. Раз Анна Владимировна, значит, и она.

— А лесовиков не боишься?

— Боюсь…

— Так как же?

— Я их ненавижу!

Учительница объяснила Иванне, чего хотят лесовики: чтоб не было Советской власти, чтоб не создавались колхозы, чтоб лучшая земля вся была у богатых, а бедные терпели свою бедность, работали и не стремились учиться. Большинство среди бандеровцев — это те, кто служил немцам, фашистам, в гестапо, в полиции, убивал советских людей.

Теперь Иванна плохо спала, слушала: не идут ли страшные лесовики. Будут выпытывать ее про комсомольцев… Разве может сказать Иванна, что ее учительница — комсомолка?

Пришли другие лесовики. Вынули из печи хлеб, выпили молоко, велели отцу зарезать пять кур.

— У нас только три, — сказал отец.

— Возьми у соседей.

— Вам надо — вы и берите. Я хоть пьяница, да не вор.

Его снова стали бить. Уходя, пригрозили:

— Если про нас расскажешь, вырежем всю семью!

Бандеровцы не давали житья. Только мать посадит хлеб в печь и из трубы потянет хлебным дымком — является из леса бандеровец с мешком, весь хлеб — в лес. Только мать подоит корову — все молоко в лес…

4

Мать отвела корову в колхоз:

— Пусть хоть хорошие люди пьют молоко. Может, и нам когда дадут. Не буду больше кормить эту банду!

Вечером бандиты пришли за молоком. Узнав, что корова в колхозе, забрали все, что еще можно было забрать: посуду, постель, одежду. Пригрозили: молчите. Отец боялся, а мать пошла в сельсовет. Ночью ястребки устроили засаду. Бандеровцев поймали. Сельсовет выделил какие-то деньги. Отец на радостях напился и сшил Иванне сапоги на одну ногу. Так она и ходила. Но никто не смеялся. Смеяться над Иванной не могли: среди своих товарищей и подруг она во всем была первой. В хоре — запевалой, в классе — отличницей, на спортивных соревнованиях — впереди. Получила грамоту и спортивный костюм с тапочками. Костюм отдала Бронеку, в тапочках сама форсила.

Для школы купили гармонь «хромку». Иванна оставалась после уроков, разбирала по самоучителю, что к чему, выучила ноты, могла подобрать любой мотив. Играла на всех школьных торжествах. Потом купили для школы баян. Стала Иванна и на баяне играть.

Снова за два года три класса. Седьмой — с похвальной грамотой. Рвалась учиться дальше. В их селе средней школы не было, нужно ходить в соседнее.

— Учебы хватит! — сказал отец. — Грамотная. Будешь работать.

Мама настаивала — пусть Иванна учится.

Анна Владимировна — она уже была директором школы — вызвала к себе Иванну и сказала, что в городе открывается музыкальное училище, принимают после седьмого класса, отличников — без экзаменов.