Совпалыч - [8]

— Правильно. Пятеркой из сотни ты легко поделишься, а пятьдесят тысяч из миллиона — зажмешь. Хотя и то, и другое — пять процентов от имеющейся у тебя суммы. Вот и получается — чем больше у тебя денег, тем меньше в тебе человечности.

Смакуя общее внимание, Клейн долго прикуривал сигарету. Выдержав паузу и насладившись растерянным взглядом Алимова, он продолжил:

— Теперь слушаем внимательно. Предположим, что ты мультимиллиардер. У тебя есть доступ к реальной информации.

В том числе ты можешь узнать, сколько детей прямо сейчас умирает от войны, голода и болезней. Но можешь ли ты проявить человечность и помочь им? Нет! Потому что твой ум, привыкший к оперированию большими числами, подскажет тебе, что из сотен миллионов ты способен помочь только малой процентной доле. Незначительной.

— Ну, не знаю, — вздохнул Алимов. — Мне кажется, миллиардерам ничто человеческое не чуждо. Вон, конверты с белым порошком им присылают. И мировые проблемы они пытаются хоть как-то решать. Благотворительность, например…

— Пытаются, — Клейн вдохновлено прикурил одну сигарету от другой. — Сейчас расскажу. Во-первых, эти конверты сейчас всем шлют. Второе. Любой олигарх, жертвуя крупную сумму на благотворительность, не сомневается, что деньги будут украдены. Либо сразу, либо на том этапе, когда за эти деньги начнут что-либо покупать. Потому что он прекрасно знает, что в цене любого товара заложена спекулятивная составляющая.

— Это называется «прибыль». Из нее налоги платятся. И зарплаты учителям.

— Верно. Только прибыль составляет девяносто процентов цены. Долго объяснять не хочу, скучно это все. Главная причина в том, что одна и та же вещь в одном и том же месте одновременно стоит и десятку, и сотню, и миллион. Все зависит от того, сколько за нее готовы платить.

— Какая вещь?

— Да любая, даже никому не нужная, хоть слоновье говно. Казалось бы, в зоопарке оно просто так лежит. Но приди мы завтра и попроси у сторожа — он ответит «без проблем, сейчас соберу, десять рублей кило». Уже не бесплатно.

— Спрос рождает предложение, ничего удивительного, — сказал Алимов.

— Допустим, сторожа мы не нашли и обратились к начальнику сектора млекопитающих, профессору такому-то. По-нашему, это где-то уровень бета-самца. Профессор просит вместо слова «говно» говорить «экскременты». Далее, он объясняет, чем именно африканские слоны отличаются от индийских: они более лопоухие; но самое существенное отличие состоит в том, что африканские слоны не приручаются, а значит — сбор экскрементов затруднен. И решить вопрос он соглашается по цене сто рублей за килограмм.

— Я понимаю, к чему ты клонишь — посредники во всем виноваты.

— Слушай дальше. Представим, что профессора мы тоже не нашли и вышли на директора зоопарка. Так директор объявит нам цену уже по тысяче за килограмм.

— Проще найти сторожа и взять по десятке, — сделал вывод Арсений.

— Ошибаетесь, ребята. Проще как раз будет с директором. Во-первых, можно опять говорить «говно», он поймет. А во-вторых, заключаем с зоопарком ни к чему не обязывающий договор намерения на покупку партии экскрементов по цене тысяча рублей за килограмм с учетом НДС общим весом пять тонн с оплатой равными траншами в течение десяти лет. И берем килограмм двадцать бесплатно. На пробу. Директора это устраивает — он учитывает реализацию пяти тонн в качестве доходов будущих периодов, вписывает пять миллионов себе в баланс, берет под них кредит в банке и покупает в зоопарк еще парочку слонов. На всякий случай. Так вот, в результате нашей операции, двадцать килограмм, которые мы взяли у директора, и есть реальное говно. А пять миллионов — спекулятивная составляющая. Теперь дальше…

— Может быть, закроем тему? — Алимов только сейчас заметил, что на протяжении всего разговора о слонах он не сделал ни глотка.

— Я заканчиваю. Берем двадцать килограмм, красим в цвета флага прогрессивной африканской республики, ведущей борьбу с глобализацией. Рассылаем текст на французском языке, показываем объект в Венеции, и продаем благотворительному фонду миллионов за пять. Заметь, из одного и того же куска говна спекулятивная составляющая возникает как минимум дважды. А в благотворительном фонде…

— Ты, вроде, рассказывал о том, как миллиардеры мировые проблемы решают?

— Так я к этому и веду. По идее, решать проблемы они должны самым логичным способом. Если количество людей сократить раз в сто, то остальных можно вполне обеспеченно трудоустроить. Как в твоей игре. Но сначала всех лишних — в лес.

Потом все смотрели в темное небо. Невероятно желтая луна вышла из-за облаков, высветив спинки дальних скамеек. Промчался шальной троллейбус, пьяный смех донесся на излете, и снова стало тихо. От выпитого на голодный желудок Романова слегка подташнивало.

«Настоящий джентльмен, — думал Арсений, — питается исключительно овсянкой без соли и сахара, чтобы при необходимости принимать любую гадость без последствий».

— Смотри, он опять… — шепнул Алимов. — Медитирует…

Арсений поднялся и, не оглядываясь, медленно побрел вниз по бульвару. Он прошел мимо ресторана «Ханжа» и пересек по диагонали пустую площадь.