Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне - [62]

Им сделанный впервые парашют.

Рвался из сердца радости избыток,

Когда с березы брошенный, шурша,

На тонких стропах из суровых ниток

Нес парашютик два карандаша…

Горит закат, дорогою знакомой,

Чуть угловат, медлителен, плечист,

Идет, не торопясь, с аэродрома

Известный чемпион-парашютист.

В его глазах мелькают жест пилота,

И купол неба светло-голубой,

И шаг с крыла, и тень от самолета,

И струны строп, и шелк над головой.

А он, рукою волосы откинув,

Припомнит лето, лагерные дни,

Как сквозь туман, неясные картины

Вдруг проплывут из детства перед ним.

Он вновь увидит пионерский лагерь,

Он вспомнит долгий кропотливый труд

И первый свой из розовой бумаги

Им сделанный когда-то парашют.^{227}

228. Июльское утро

Спит деревня. Синеют пруды,

Как мазки на коврах зеленых.

Наклонились над рябью воды

Лопоухие сучья кленов.

На заборе бездельник-петух

Горлопанит, зрачками вращая.

И кнутищем прохлопал пастух,

Полномочия дня возвещая.

В поле запахи утра свежи,

Чуть дымится туман над лугами,

И на пологе убранной ржи

Зашуршала стерня под ногами.

Вот следы торопливых копыт,

До рассвета здесь жнейки жужжали,

Спят, откинувшись навзничь, снопы,

Как солдаты в степи на привале.^{228}

229. «Коль выйдет так, что полем боя…»

Коль выйдет так, что полем боя

Идти придется сквозь огни,

Давай условимся с тобою

На все последующие дни:

Во-первых, в трудный час разлуки

Не проливать ненужных слез

И не ломать, закинув, руки

Над русым ворохом волос.

И, во-вторых, чтоб трезво, грубо

О всех невзгодах мне писать,

В час одиночества чтоб губы

С тяжелым всхлипом не кусать.

Нет, лучше, губы сжав упрямо,

Превозмогая в сердце дрожь,

Пошли мне, право, телеграмму,

Что любишь, что с тоскою ждешь.

Пусть будет малость безрассудно:

Но там, за далью, за войной.

Я буду знать, как в жизни трудно

Быть неприкаянной одной.

В землянке средь снегов ночуя,

Из боя вновь шагая в бой,

Я буду, устали не чуя,

Идти, чтоб встретиться с тобой.^{229}

230. Ненастье на аэродроме

Мы в те дни поднимались болезненно-рано;

Подходили к окну… отходили, сердясь.

Нм пустыми полями бродили туманы,

На дорогах рыжела за клеклая грязь.

Ныла страшная осень. Казалось, над миром

Провалилося небо. Дожди как беда.

Лужи пенились, в ямах былых капониров

Зеленела промозглая злая вода.

Домино надоело… Все бывали «козлами»,

Не хотелось читать, а тем более петь.

Мы смотрели на мир злыми-злыми глазами.

Кисло летное поле — ни сесть, ни взлететь.

Был осадок безделья в бунтующих душах,

Беспризорными были очки и унты.

Самолеты стояли, как заячьи уши,

Навострив в ожиданье стальные винты.^{230}

231. Командир эскадрильи

Окно… Из марли занавеска,

Тесовый старый табурет.

Сидит за столиком комэска

И молча смотрит на портрет.

Собрав между бровей морщины,

Чуть-чуть прищурив левый глаз,

Видавший сто боев мужчина —

О чем он думает сейчас?

О чем мечтает, что он хочет,

Что он решит не торопясь?

А на него безусый летчик

Глядит с портрета, чуть смеясь.

Глядит курносый мокрогубик,

Глядит веселый, озорной…

В петлице только первый кубик,

И два полета за спиной.^{231}

232. «Далекий сорок первый год…»

Далекий сорок первый год.

Жара печет до исступленья.

Мы от границы на восход

Топтали версты отступленья.

Из деревень, в дыму, в пыли,

Шли матери, раскинув платы.

Чем мы утешить их могли,

Мы, отступавшие солдаты?

Поля, пожары, пыль дорог,

Короткий сон под гулким небом,

И в горле комом, как упрек,

Кусок черствеющего хлеба.^{232}

233. Вступление

Фронтовая старая тетрадка

Кровью перемочена в бою.

Как упрямства русского разгадку,

Я тебя огласке предаю.

Воскреси задымленные даты,

Допиши сегодня до конца

Светлый облик русского солдата

До последней черточки лица.

Встанет он не витязем из сказки,

Побывавшем тыщу раз в боях.

С автоматом, в запылённой каске,

В кирзовых армейских сапогах.^{233}

НИКОЛАЙ МАЙОРОВ

Николай Петрович Майоров родился 20 мая 1919 года в деревне Дуровка Сызранского уезда Симбирской губернии (ныне Сызранского района Самарской области) в крестьянской семье. С 10 лет он жил в Иванове. В 1937 году после окончания средней школы Н. Майоров поступил на исторический факультет МГУ, а с 1939 года параллельно занимался и в Литературном институте им. Горького в творческом семинаре П. Антокольского. Его стихотворения в течение 1937–1940 годов печатались в университетской многотиражной газете.

Летом 1941 года Н. Майоров в составе студенческого отряда университета принимал участие в строительстве оборонных сооружений под Ельней, а 18 октября ушел добровольцем на фронт. 8 февраля 1942 года политрук пулеметной роты Н. Майоров был убит в бою на Смоленщине. Похоронен в деревне Баренцево, недалеко от Гжатска.

Н. Майоров посмертно награжден мемориальной медалью конкурса им. Н. Островского, проводившегося Союзом писателей СССР и издательством «Молодая гвардия».

234. История

Она пропахла пылью вековою,

Ветрами лет. И ныне на меня

Гладит бумагой древней гербовою,

Случайно уцелевшей от огня.

А было всё: И зябких листьев вздохи,

И сабель свист, и шепот конопли.

Как складки лба, изрытые отроги

Легли в надбровья сплюснутой земли.

Прошли века. Но ночью вдруг я внемлю:

Вновь душу рвет нам азиатский гик…

И тишина… И падают на землю

Мои густые, твердые шаги.

1936^{234}

235. Взгляд в древность

Там — мрак и гул. Обломки мифа.