Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - [75]
Структура традиционного праздника основана на использовании одних и тех же ритуалов и действий, что придавало им сходные черты: обход дворов (чтобы в каждый дом пришло благополучие); персонификация праздника в песнях и обрядах (игры, гадания); употребление пищи, состав которой мог меняться в зависимости от времени года; почитание умерших предков[263]. Продолжительность праздника могла варьироваться от нескольких дней до нескольких недель, но всегда больше одного дня. «Как праздник, – вспоминает П. И. Иванова (дер. Погешур Кировской обл.), – все гуляли, в соседние деревни ездили. Как праздник – никто не работает всю неделю. Хоть лето, хоть зима – всей деревней пируем»[264].
Именно эти элементы традиционных праздников сохранялись в советское время, поддерживались кинематографом и были интегрированы в конструируемую советскую праздничную культуру. Их можно увидеть в фильмах И. Пырьева «Богатая невеста» (1936), «Свинарка и пастух» (1941), «Кубанские казаки» (1949), в некоторых других картинах. Однако народным гуляниям, как основной форме праздничного ритуала, придавались иные смыслы, связанные с привязкой не к религиозному, а к трудовому календарю. Появляются и колхозные праздники, связанные с формированием новых трудовых традиций: праздник первой борозды, первого снопа, окончания уборки. Торжества по случаю завершения сева или уборки урожая, закладки новой фермы или строительства клуба – довольно типичный сюжет в фильмах 1930– 1950-х гг., воспринимаются как прямая иллюстрация к пословице «Сделал дело – гуляй смело», ставшей устойчивой идеологемой советского образа жизни.
Таким образом, трансформация традиционной праздничной культуры шла по нескольким направлениям:
1) частичное сохранение традиционного праздничного календаря с перекодировкой содержания праздника (религиозные смыслы вытесняются природными и трудовыми);
2) формирование нового календаря революционных праздников, который постепенно становится основой советской праздничной культуры, интегрируя элементы календаря традиционного.
Новый праздничный календарь начинает формироваться уже в ходе революции 1917 г. и стремится охватить все наиболее значимые для исторической памяти даты[265]. 5 декабря 1918 г. были опубликованы декреты, подписанные Лениным, об еженедельном выходном дне и о некоторых других праздниках: 1 января – Новый год; 22 января – День 9 января 1905 г.; 12 марта – День низвержения самодержавия; 18 марта – День Парижской коммуны, 1 мая – День I Интернационала, 7 ноября – День пролетарской революции. В 1920 г. советское правительство отменило девять дней отдыха, связанных с основными церковными праздниками, а также «царские дни»[266]. В 1922 г. в советском праздничном календаре оставалось только восемь церковных и новые революционные праздники; кроме того, в 1924 г. были введены взамен Крещения (19 января) и Благовещения (25 марта) два новых дня отдыха – 2 мая и 8 ноября[267].
В сельской местности внедрение нового праздничного календаря происходило очень медленно. Здесь все основные церковные праздники, несмотря на официальное осуждение, отмечались вплоть до 1960-х гг. Новые праздники воспроизводили традиционную схему, но с использованием революционных элементов. Вместо церковной службы организовывали митинг; вместо крестного хода – демонстрацию. Кульминационным моментом новых праздников оставалось совместное деревенское застолье и гулянье с песнями и плясками. «Какие колхозные праздники осенью делали! – вспоминают крестьяне. – Больно есть было нечего, так в такой праздник колхозный стол был богато накрыт. Первым блюдом была картошка. А из свеклы и моркови какие блюда делали… Нажарят, напрягут. Больно-то тогда никто не пил. Выпьют чуть-чуть и веселятся целую ночь под гармошку. Народ и отдыхать умел, и работать»[268]. Такая переходная ситуация, характеризуемая переплетением элементов традиционной и новой советской праздничной культуры, сохранялась вплоть до 1950-х гг., когда в социокультурной среде деревни произошли глубокие изменения.
Учитывая пропагандистские особенности советского кинематографа, для анализа изменений в праздничной культуре деревни обратимся в первую очередь к фильмографии 1950–1980-х гг., которая представляет собой наиболее релевантный массив с точки зрения отражения сельской повседневности. Среди ритуальных событийных репрезентаций в фильмах чаще всего встречаются семейные: свадьбы и похороны, проводы в армию; реже фигурируют государственные праздники – день Советской армии и День Победы; а также трудовые. Первомайские и ноябрьские праздники не попадали в поле внимания кинематографистов, возможно потому, что Первомай совпадал с весенней страдой и не стал праздником для сельских жителей, несмотря на дарованный советской властью выходной день. Чаще всего он проходил в трудах если не на колхозном поле, то на приусадебном участке. День Советской армии и День Победы персонифицировались и воспринимались в сельской местности через историю семьи. День 8 марта – Международный женский день – не получил отражения в фильмографии, возможно потому, что не имел национального оформления, соотносимого с народной культурой. То же и Новый год: в колхозной деревне его праздновали, но ритуал не отличался сельским колоритом.
