Советские фильмы о деревне. Опыт исторической интерпретации художественного образа - [58]
Следует отметить и особое, почти религиозное, отношение деревенских жителей к телевизору, которое выражалось в том, что нередко он размещался в «красном» углу, его прикрывали вышитыми салфетками, а иногда даже украшали цветами (по аналогии с иконами). В отличие от книг, которые так и не стали элементом повседневности для большинства сельчан, телевидение прочно вошло в сельскую культуру и образ жизни. Более того, оно возглавило новую иерархию ценностей («телевизор, корова, свинья»), которая сложилась в сельской среде и нашла отражение в словах героя В. Шукшина из фильма «Печки-лавочки» (1972).
4.6. Бытовая революция в советской деревне
Электрификация и радиофикация деревни положила начало тем изменениям в образе и условиях жизни, которые получили название «бытовая революция». Они были связаны с проникновением в быт крестьян менявших повседневные практики предметов, таких как холодильник, стиральная машина, пылесос.
Кадр из фильма «Русское поле», реж. Н. Москаленко, 1971
Холодильник начинает фиксироваться в кадре в 1960-е гг. («Зареченские женихи», 1967; «Осенние свадьбы», 1968), а в 1970-е гг. уже воспринимается как обычный, но достаточно условный предмет обстановки, который должен быть в колхозном доме, однако полезность его неочевидна, ведь погреб вместительнее и удобнее. Но, холодильник, как и стиральная машина, являются для крестьян в большей степени вещами демонстративного потребления, определяющими статус.
Любопытную картину смешения старого и нового рисует фильм «Зареченские женихи» (1967). В нем идет речь о неудачном сватовстве деревенского ловеласа шофера Петра Бычкова. Фильм комедийный, и вещный мир, где соседствуют разнородные предметы, не всегда используемые по назначению, является элементом комического. Тем не менее, репрезентация весьма интересна. В доме у героя, где он проживает со своей верующей матерью, кроме стоящего в красном углу телевизора, есть радиола, холодильник, электрический утюг. Мебель в доме вполне городская: шкаф с зеркалом, комод, кровать, обязательный фикус и шторы с гардинами. В общем, перед нами богатый жених, одетый по примеру Марчелло Мастроянни с журнального фото в костюм с бабочкой (хотя и в валенках).
Икона в холодильнике. Кадр из фильма «Зареченские женихи», 1967
Новые вещи в старой избе с печкой и полатями выглядят чужеродно и используются не всегда по назначению. В холодильнике спрятана икона (подальше от посторонних глаз). Обнаружив это, герой фильма спрашивает свою «бабаню»: «Выходит я его для святых покупал?» «Купил ты его для красоты, я ж это понимаю. Потому, как и погреб, и подпол у нас имеются. А он, как дурак, второй год без тепла, и без холода в углу стоит. Пусть постоит. Господь тебе за это спасибо скажет», – отвечает старушка.
Стиральная машина как символ перемен используется в фильме «Когда деревья были большими» (реж. Л. Кулиджанов, 1961), она стала поводом для принятия Кузьмой Иордановым, героем фильма, судьбоносного решения. Желая подработать в качестве грузчика, из-за неловкости он разбивает чужую новую стиральную машину – подарок молодой семье, и в итоге сначала попадает в больницу, а потом уезжает в деревню, решив назваться отцом девушки-сироты Наташи. Весь контекст презентации стиральной машины связан с восприятием ее как большой ценности даже для города.
В «Истории Аси Клячиной….» А. Кончаловского отвергнутый жених главной героини, нелюбимый ею Черкунов среди прочих подарков к свадьбе предлагает Асе стиральную машину, воспринимаемую им как роскошь, недоступную в деревне. В фильмах 1970–1980-х гг. интерес к стиральным машинам снижается: они не фиксируются в кадре, хотя статистика свидетельствует об их активном использовании. Уже в 1963 г. на 100 сельских семей в Свердловской области приходилось 27,4 стиральной машины (больше, чем телевизоров и электропроигрывателей)[241].
В 1970-е гг. стиральных машин становится еще больше, но в фильмах отсутствуют сцены с демонстрацией применения этой техники, а вот полоскание белья в реке встречается постоянно. Наряду с гармонью, эта процедура воспринимается как устойчивый атрибут сельской жизни, но дело не только в придании фильму сельского колорита. Традиция полоскания белья в проточной воде сохраняется в российских селах и в малых городах на протяжении всего изучаемого периода и прослеживается даже в начале XXI в., вызывая у этнографов живой интерес к причинам приверженности селян к данной практике. Так, например, С. Б. Адоньева, рассматривая различные коннотации акта стирки белья в народной культуре, подчеркивает, что он нес не только практическую, но и ритуальную, символическую нагрузку[242]. Полоскание белья в субботний день в речной проточной воде – это завершающий этап стирки, придающий белью особую, почти кристальную чистоту. Подобное совмещение традиционных и современных приемов стирки непосредственно влияло на предметный мир деревни. На крестьянском дворе наряду с корытом и стиральной машиной обязательными были бельевая корзина из луба, шест (кичига), а также приспособление для транспортировки белья.
Подобную ситуацию можно наблюдать и с визуальной репрезентацией пылесоса. Он ни разу не встретился в просмотренных деревенских фильмах, что, однако, не говорит о том, что пылесос в деревне не использовали. Отсутствие пылесоса в кадре является скорее отражением его несоответствия образу деревенской реальности. Он так и не стал знаковым предметом, не заменил в крестьянском быту традиционных практик наведения чистоты: мытья полов, выбивания пыли колотушками из перин, меховой одежды, половиков и проч. В советском кино 1960–1970-х гг. пылесос часто содержал комическую коннотацию («Иван Васильевич меняет профессию», реж. Л. Гайдай, 1973; мультфильм «Малыш и Карлсон», реж. Б. Степанцев, 1968).
