Совет юстиции - [42]

Свидетели вызывались по очереди. Констебль, за ним доктор, потом словоохотливый косоглазый иностранец. После допроса каждого из них адвокат поворачивался к Манфреду и спрашивал, нет ли у него вопросов, но тот только качал головой.

— Вы раньше когда-нибудь видели обвиняемого? — спросил адвокат последнего из свидетелей.

— Нет, сэр, не фидеть! — не задумываясь воскликнул тот. — Я ничего не иметь сказать протиф него.

Спускаясь со свидетельской трибуны, он негромко произнес:

— Остались еще трое… Я пока не хотеть умирать.

Это проявление осторожности вызвало смех в зале, но вдруг заговорил Манфред. Резким голосом он попросил его задержаться, а потом обратился к судье:

— Вы позволите, ваша честь?

— Прошу вас, — вежливо ответил тот.

— Вы что-то упомянули об остальных троих, — сказал Манфред иностранцу. — Вы хотите сказать, что они угрожали вам?

— Нет, сэр, что фы! — горячо воскликнул энергичный человечек.

— Я не имею права задавать вопросы адвокату, — улыбаясь произнес Манфред, — но я хочу обратить его внимание на то, что в этом деле на свидетелей давление не оказывалось.

— Это так, — поспешил заверить его юрист. — И вы имеете полное право на подобное заявление.

— У нас нет прямых доказательств вины этого человека, — обвиняемый указал на свидетельскую трибуну, — поэтому никаких действий против него не предпринималось. Но этот господин занимается контрабандой сахарина и торговлей крадеными вещами. Впрочем, я думаю, полиция им еще займется.

— Это ложь! — вскричал человечек на свидетельской трибуне. Он побелел как полотно и весь затрясся. — Клевета!

Манфред снова улыбнулся и жестом дал понять, что больше его не задерживает.

Судья мог сделать подсудимому замечание за не относящееся к делу обвинение, но промолчал.

Выступление обвиняющей стороны подходило к концу, когда кто-то из работников суда подошел к судье и, наклонившись, принялся что-то шептать ему на ухо. После того как был выслушан последний свидетель, судья объявил перерыв и попросил обвинителя зайти к нему в кабинет.

Обвиняемого отвели в камеру, расположенную этажом ниже зала суда. Там Манфреду шепнули, что его ожидает, и лицо его сделалось очень серьезным.

После перерыва судья, усаживаясь на свое место, обратился к жюри:

— Поскольку дело это очень необычное, — сказал он, — при его рассмотрении могут возникнуть определенные обстоятельства, не имеющие прецедента в юридической практике. Тем не менее истории известны примеры, когда суду давались свидетельские показания в такой форме, в которой они сейчас будут представлены нам. — Он раскрыл лежащую перед ним толстенную книгу в том месте, где в нее была вложена бумажная закладка. — Вот дело «Королева против Форсайта». Еще раньше — «Королева против Берандера». И еще более раннее дело, на которое, принимая решение, ссылались судьи в обоих предыдущих случаях, — дело «Король против Томаса Мэндори». — Он закрыл фолиант. — Несмотря на то что подсудимый не изъявил желания пригласить на суд своих свидетелей, нашелся господин, который сам вызвался дать показания в его защиту. Он пожелал, чтобы его имя не было названо, и определенные обстоятельства вынуждают меня выполнить эту просьбу. Господа присяжные, можете быть уверены, что мне известна и личность свидетеля, и то, что этот человек в полной мере заслуживает доверия.

Он кивнул одному из приставов, и через судейскую дверь на свидетельскую трибуну прошел молодой человек. Одет он был в узкий облегающий сюртук, а верхнюю часть его чисто выбритого лица скрывала полумаска.

Он чуть наклонился над перилами и улыбнулся Манфреду, который внимательно на него смотрел.

— Вы хотите выступить в защиту обвиняемого? — спросил судья.

— Да, милорд.

Следующий вопрос заставил зал ахнуть от удивления.

— Вы утверждаете, что несете равную с ним ответственность за его поступки?

— Да, милорд!

— Другими словами, вы являетесь членом организации, которая именует себя «Четверо благочестивых»?

— Да.

Говорил он спокойно и то необычайное волнение в зале, которое вызвало его признание, не произвело на него ровным счетом никакого впечатления.

— Кроме того, вы заявляете, — продолжил судья, заглянув в лежащий перед ним листок бумаги, — что участвовали в обсуждении их планов?

— Совершенно верно.

Паузы между вопросами были довольно долгими, потому что судья делал какие-то отметки на листке. Адвокат обвинения тоже что-то усердно записывал.

— И вы говорите, что вам известны их цели и методы работы?

— Полностью.

— Вы помогали им приводить в исполнение принятые решения?

— Да.

— И участвовали в принятии этих решений?

— Да.

— Вы говорили, что решения эти были вызваны чувством долга и ответственности перед человечеством, верно?

— Да, я это говорил.

— И что те люди, которых они убили, заслуживали смерти?

— В этом я не сомневаюсь.

— Ваши заявления основаны на вашем собственном знании и на проведенном вами расследовании, это так?

— В двух случаях они основаны на моем собственном знании, в остальных — на проведенном мной расследовании и самостоятельных свидетельских показаниях авторитетных специалистов по пр а ву.

— Что подводит меня к следующему вопросу, — сказал судья. — Вы когда-нибудь давали указание какой-либо комиссии расследовать обстоятельства тех или иных известных случаев, связанных с организацией «Четверо благочестивых»?