Совершенство там, где любовь - [21]

– Нет, не надо. – Эннис решительно отступила назад на несколько шагов. – Не подумайте, что я легкая добыча для ловеласов.

– Я вовсе так не думаю, да и я, как я вам уже говорил, никакой не ловелас. И не имею обыкновения целоваться с компаньонками. Они в большинстве своем слишком стары и непривлекательны.

Эннис прыснула.

– Вы говорите глупости, милорд. И вообще позволяете себе лишнее.

– Знаю. Откройте калитку.

– Ни за что.

– Ну откройте калитку, пожалуйста, Эннис.

Она заколебалась. Уже мысленно празднуя победу своей мужской неотразимости, Адам наблюдал, как Эннис борется с собой. Он ждал.

– Нет, не открою, – решительно произнесла она. – У меня определенное положение, милорд, и я не хочу им рисковать.

Адам без труда мог сам открыть калитку… или перепрыгнуть через нее. Она бы не смогла ему помешать. Они оба это знали. И оба не двинулись с места, глядя друг другу в глаза. Желание толкало Адама вперед, но что-то его удерживало. Уважение. Сила воли и решимость Эннис поступать правильно вызывали у него восхищение, хотя у него и мелькала мысль отмахнуться от этого и добиться своего. Сердечное чувство… и уважение. Могучее сочетание. Такими вещами не разбрасываются.

– Ну что ж, тогда покойной ночи, – неохотно проговорил Адам. – Надеюсь снова увидеться с вами.

– Покойной ночи, милорд. – В голосе звучало облегчение. Или сожаление? Возможно, и то и другое вместе. – Вижу, вы были правдивы. Оказалось, вы не такой уж и бабник. – Она произнесла это без вызова, но не без удивления.

Он невесело засмеялся.

– Я же вам говорил, что я не такой. Но… я все-таки хотел бы увидеться с вами снова.

– Уверена, вы передумаете, милорд. При свете дня все видится иначе. Покойной ночи.

Она пошла по тропинке к дому. Адам с минуту постоял, затем вернулся в свой сад, а оттуда на террасу.

Его жена Мэри умерла, когда ему было всего двадцать три года, и он, после первых месяцев, исполненных отчаяния и чувства безысходности, пустился во все тяжкие. Но все его старания забыть Мэри были тщетны. Любовницы, которых он менял с легкостью, прослыв женолюбом, все до единой были пресны и в высшей степени скучны, и в памяти постоянно всплывали воспоминания о покойной жене. Тогда Адам записался в армию и уехал на Континент, где сражался не столько против французов, сколько против преследовавших его демонов.

Он был так молод, когда полюбил Мэри, что чувство пренебрежения, высокомерного снисхождения по отношению к женщинам, которое он замечал у многих своих сверстников, не успело коснуться его. Он представить себе не мог, как можно смотреть на свою жену только лишь как на украшение дома, на мать своих детей. Нет, конечно, ему необходимо было и первое, и второе, но вдобавок к этому он был страстно влюблен в свою жену. Теперь Адам понимал, что это была его первая, юношеская любовь, которая, будь Мэри жива, вполне могла перерасти во что-то более глубокое и основательное.

Однако этому не суждено было сбыться. Вернувшись с Пиренеев, он не то чтобы сторонился женщин, нет, но не заметил среди них ни одной, которую ему хотелось бы видеть своей женой. Он ни разу даже не задумывался об этом всерьез. И за все девять лет его вдовства еще ни одна не возбудила в нем такой страсти, как Эннис Вичерли этой ночью. Наверное, он слишком долго обходился без женщин, отсюда и это внезапное, судорожное желание. Никто, кроме Мэри, не притягивал его с такой стремительной силой.

Эннис Вичерли. Прямодушная и нежная, не юная девственница, но удивительно чистая женщина. Адаму вспомнились ее замешательство, податливость ее губ и их робкий ответ на его поцелуй. Такое не сыграешь, и при одной только мысли об этом внутри у него все напряглось.

Эннис затворила калитку и закрыла ее на щеколду. Там, в темноте, она на несколько минут совсем забыла о Фэнни и о том, что вышла ее искать. Это было непростительно.

Эннис слегка поежилась. По работе она встречалась со многими мужчинами, но только почти все они ее просто не замечали, глядя лишь на девушек, которых она опекала, и, думая об их приданом. Эннис не судила их за это. Она сама специально появлялась на людях в скучных, уродовавших ее платьях, стараясь казаться незаметной и непривлекательной. Иначе она и не могла поступать: кому нужна легкомысленная компаньонка? А вот Адам Эшвик ее заметил. Он узнал ее даже в темноте. Теперь, когда она осталась одна, Эннис как-то даже не верилось, что она позволила ему поцеловать ее.

“Я такими вещами не занимаюсь”.

“Только что занимались. И, могу поклясться, вам понравилось”.

Ей действительно понравилось. Ее никто еще так не целовал. По правде говоря, ее вообще никто никогда не целовал. Во всяком случае, с такой нежностью и такой страстью, что она не могла им воспротивиться. Это было для нее полной неожиданностью.

“Мне до сих пор не верится, что вы это сделали”.

“Уж поверьте. И я с удовольствием сделал бы это снова”.

Эннис не сомневалась в этом. Не надо лукавить: он хотел ее целовать, а она хотела, чтобы он ее целовал, хотела до боли в сердце, которая не утихла до сих пор.

Эннис тяжело вздохнула. Что она делает? Это совершенно не входит в ее планы! Она вышла замуж совсем молоденькой, вышла по необходимости. Ни о какой любви не было и речи. Ну а теперь, когда ей двадцать семь лет, когда ей надо зарабатывать на жизнь и на содержание имения, она не имеет права и думать о какой-то там любви.