Совершенство - [5]
Так изливал свою душу красноречивый Улисс, держа пустой кубок, а Калипсо, скрестив на коленях прикрытые вуалью руки, внимала ему с печальной улыбкой на устах.
Меж тем златокудрый Феб завершил свой путь на запад, и от крупов четырех взмыленных его коней стал подниматься над морем туман и разливаться красновато-золотистым закатом. И совсем скоро на остров опустилась ночь. В гроте, на царственном ложе, устланном драгоценными тканями, Улисс и вечно жаждущая его Калипсо забылись сладким сном.
Рано, как только Эос приоткрыла врата Урана, божественная Калипсо надела белую, белее, чем снега Пинда, тунику, накинула на волосы прозрачно-голубоватое, как эфир, покрывало и вышла из грота, неся хитроумному Улиссу, уже сидевшему под естественным навесом у входа в грот, чашу искрящегося вина и массивный бронзовый обоюдоострый топор своего прославленного отца, рукоять которого была сделана из оливкового дерева, срубленного у подножия Олимпа.
Наскоро отерев тыльной стороной ладони жесткую бороду, герой принял из рук Калипсо это драгоценное орудие.
– О богиня! Сколько лет я, разрушитель городов и строитель кораблей, не держал в своих руках никаких инструментов и никакого оружия!
Калипсо улыбнулась. Лицо ее стало еще светлее, и она сказала!
– О Улисс, повелитель смертных, если ты останешься па моем острове, я закажу у Вулкана самое удивительное оружие, которое он выкует для тебя в своей кузнице на Этне.
– Чего стоят люди и оружие, которое они имеют, если им они только любуются! И еще, богиня: я много сражался и слава моя не должна померкнуть в веках. Я мечтаю о том, как, пребывая в спокойствии, буду пасти мои стада и издавать мудрые законы для моего народа. Будь благосклонна, богиня, укажи мне те крепкие деревья, которые должен я срубить!
Не промолвив более ни слова, ступила Калипсо на поросшую по обе стороны высокими белоснежными лилиями тропинку, которая вела в глухой лес, высившийся в западной части острова. Следом за ней с топором на плече шел могучий Улисс. Голубки, слетевшие с ветвей кедров и со скал, где они пили в расселинах воду, ласковыми стайками летали вокруг богини. Цветы, когда она к ним приближалась, раскрываясь, источали тончайший аромат. А травы, соприкасаясь с ее туникой, зеленели. Но Улисс, которого не трогали чары богини, выказывал свое нетерпение по поводу неторопливого шага богини – он только и думал о плоте, страстно желая как можно скорее очутиться в лесу.
Наконец густой и темный лес обступил их со всех сторон; высоко в небе крепкие дубы, старые тиковые деревья и сосны шевелили своими ветвями. Кончался лес на мягком песчаном берегу, где не видно было ни ракушек, ни сломанного кораллового поберега, ни поблекшего цветка морской ворсянки. Море этим светлым румяным утром сверкало, как сапфир. Переходя от дубов к тиковым деревьям, богиня показывала внимательному Улиссу крепкие сухие стволы, которые с особой легкостью будут держаться на предательских волнах моря. Потом, ласково тронув Улисса за плечо, как еще одно крепкое дерево, предназначенное для суровых волн, она удалилась к себе в грот, где весь день, взяв в руки золотое веретено с пряслицем, пряла и пела.
С ликованием и радостью ударил топором Улисс по первому крепкому дубу, который застонал. И тут же весь остров наполнился стонами других деревьев, падающих от ударов нечеловеческой силы. Дремавшие в тиши здешних мест ласточки, встревоженно и громко крича, сбились в стаи и поднялись в воздух. Ленивые, спокойно текущие ручейки, охваченные странным ознобом, побежали в тростниковые заросли и, уйдя под землю, питали корни ольхи. За один только день ловкий Улисс повалил двадцать пять деревьев: дубов, сосен, тика, черных тополей – и все, очистив от коры и веток, сложил на песке.
Усталый, со взмокшей от пота шеей и грудью, вернулся он в грот, чтобы утолить жестокий голод и жажду холодным пивом. Никогда еще не был Улисс столь прекрасен и столь желанен для бессмертной Калипсо, как сегодня… Ночь была уже на пороге, и, возлежа на дорогих мехах, она, не испытывающая усталости, жаждала его крепких рук, поваливших двадцать пять деревьев.
Так трудился Улисс три дня.
А Калипсо, восхищенная удивительной силой героя, которая сотрясала остров, помогала ему, принося в своих изнеженных руках веревки и бронзовые гвозди. По ее же приказу отложившие свое изящное рукоделье нимфы ткали крепкую ткань для паруса, который должны были надувать благоприятные ветры. Почтенная домоправительница' наполняла мехи крепким вином, готовила богатую провизию, рассчитанную на трудный путь. Меж тем плот был почти готов: хорошо пригнаны бревна, сделано возвышение, над которым поднялась мачта, вытесанная из сосны, но крепкая и гладкая, как слоновая кость. Каждый вечер, сидя на скале в тени деревьев, Калипсо созерцала труд удивительного конопатчика, – который яростно стучал молотком и радостно пел песни гребцов. А легкие на ногу нимфы, уклоняясь от работы, потихоньку приходили на берег и, прячась за деревьями, смотрели блестящими от вожделения глазами на смертного, который гордо и в одиночестве строил на пустынном берегу свой плот.
Имя всемирно известного португальского классика XIX века, писателя-реалиста Жозе Мария Эсы де Кейроша хорошо знакомо советскому читателю по его романам «Реликвия», «Знатный род Рамирес», «Преступление падре Амаро» и др.В книгу «Новеллы» вошли лучшие рассказы Эсы, изображающего мир со свойственной ему иронией и мудрой сердечностью. Среди них «Странности юной блондинки», «Жозе Матиас», «Цивилизация», «Поэт-лирик» и др.Большая часть новелл публикуется на русском языке впервые.
Во второй том вошел роман-эпопея «Семейство Майа», рассказывающий о трех поколениях знатного португальского рода и судьбе талантливого молодого человека, обреченного в современной ему Португалии на пустое, бессмысленное существование; и новеллы.
Роман "Реликвия" (1888) — это высшая ступень по отношению ко всему, что было написано Эсой де Кейрошом.Это синтез прежних произведений, обобщение всех накопленных знаний и жизненного опыта.Характеры героев романа — настоящая знойность палитры на фоне окружающей серости мира, их жизнь — бунт против пошлости, они отвергают невыносимую обыденность, бунтуют против пошлости.В этом романе История и Фарс подчинены Истине и Действительности…
История начинается с родословной героя и рассказа о том, как он пытался поведать миру о подвигах своих предков. А далее следуют различные события с участием главного героя, в которых он пытается продолжить героическую линию своей фамилии. Но Эса де Кейрош как будто задался целью с помощью иронии, лукавства, насмешки, не оставить камня на камне от легенды о героической истории рода, символизирующей историю Португалии.
У меня есть любезный моему сердцу друг Жасинто, который родился во дворце… Среди всех людей, которых я знавал, это был самый цивилизованный человек, или, вернее, он был до зубов вооружен цивилизацией – материальной, декоративной и интеллектуальной.
Жозе Мария Эса де Кейрош (1845–1900) – всемирно известный классик португальской литературы XIX века. В романе «Преступление падре Амаро» Кейрош изобразил трагические последствия греховной страсти, соединившей священника и его юную чувственную прихожанку. Отец Амаро знакомится с очаровательной юной Амелией, чья религиозность вскоре начинает тонуть во все растущем влечении к новому священнику...
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.