Совершенно не обязательные смерти - [28]

Когда на Кэтлин находит злобный смех, с этим ничего нельзя поделать – можно только присоединиться. Вот и сейчас мы хохочем, пока не начинают болеть ребра. Я так смеюсь только рядом с Кэтлин.

Я люблю свою сестру. Вместе с черепами, костями и прочим. Но есть вещи, с которыми мне сложно смириться. Например, с тем, что она видела очередной эротический сон. Про Лона. На этот раз Кэтлин устраивалась к нему на работу, но ее должностные обязанности оказались несколько шире, чем она думала. И тут мне пришлось ее остановить, потому что ХВАТИТ.

Вот правда, ХВАТИТ.

– Но я должна была…

– ХВАТИТ.

Кэтлин ненавидит, когда я обрываю ее на полуслове. Это ее больная мозоль. Она смотрит на меня, раздраженно прищурившись:

– Он правда так сильно тебе не нравится.

– Правда. Очень сильно.

Кэтлин улыбается:

– А я все равно его поцелую.

Желудок завязывается узлом. Я ничего не отвечаю и молча смотрю в черные глазницы черепов.

Дикая вишня (отвар черенков усмиряет боль и останавливает кровотечение)

Я просыпаюсь вся в поту, словно после пробежки. Капли дождя яростно стучат по стеклу. Мне снились лисы, и сны эти перемежались криками. Замок расположен на возвышенности, но горы днем и ночью отбрасывают на него тень.

Когда мы рассказали Брайану о найденном черепе, он только рассмеялся. Негромко, но все же.

– Узнаю своего отца. Половину сундуков, купленных на распродажах, он даже открыть не соизволил. – Брайан протянул руку за нашей находкой. – Но на всякий случай я передам его полиции.

Он убрал череп в сумку, но прежде я успела заметить на костях бороздки, оставленные временем, а может, чем-то еще.

Луна прибывает, наливается полнотой.

На алтаре в комнате Кэтлин белеют черепа давно умерших существ.

Я моргаю и стараюсь думать о соли и безопасности.

Вся обращаюсь в слух, надеясь уловить хриплый скрежет труб.

Что за звуки слышит моя сестра, а я не могу услышать?

В Ирландии постоянно пропадают девушки. Но в новостях говорят только о «правильных» – тех, у кого есть родители и деньги, о красавицах с бледной кожей. О тех, по кому скучают. Я сама пересылала фотографии пропавших и читала объявления на фонарных столбах, стенах и мусорных баках. Одни просто приклеивали, другие заботливо упаковывали в прозрачные файлы. После дождя намокшие фотографии плакали краской на текст, распечатанный семьями или друзьями. Любящими людьми, которые в отчаянии тянули руки в пустоту.

Иногда их находят в безлюдных местах. Например, в горах, вроде тех, через которые мы проезжаем в автобусе по пути в школу. Перед моим мысленным взором возникают петляющие по склонам узкие тропки, протоптанные множеством ног. Они бегут через траву и кусты, как прожилки по листу. Так просто их не отыскать – нужно знать, куда смотреть. Или же смотреть во все глаза. С телами, наверное, дело обстоит точно так же. Не увидишь, пока не обратишь внимание.

Провожу пальцами по влажным волосам. Пропавших девушек много, словно бусин на нитке. Почему я не могу выкинуть их из головы? Это ведь не мое дело. И почему в замке так жарко? За окном царит промозглая ночь. Дождь барабанит в окно. Нужно попросить Брайана убавить отопление. Не выдержав, я сбрасываю одеяло. Взбиваю подушку, ворочаюсь с боку на бок. И вспоминаю еще одну девушку, когда-то жившую в Баллифране. Хелен Гроарк. По словам Кэтлин, люди переживали из-за ее исчезновения только потому, что она была горячей штучкой. Но сама Кэтлин в этом сомневалась. В наши дни любая станет красавицей на фото – нужно только выбрать правильный угол и фильтр.

Как легко девушка может превратиться в многоточие.

Я тянусь за телефоном.

Вот она. И вот. И вот.

Их лица появляются на экране, стоит забить в строку поиска «Баллифран». Маленькую, затерянную в горах деревеньку.

Голову Бриджит Оры так и не нашли. Только кости, волосы и клочки одежды. Я смотрю на ее фотографию. Увеличиваю, чтобы заглянуть в глаза. Тут ведь не угадаешь. Она миниатюрная. И череп в сундуке был не слишком большой. Мы с Кэтлин тоже миниатюрные. И наши черепа будут такими же.

Если что-то случится.

Исчезновения разнесены по времени. Бриджит умерла в год, когда родилась мама. Считается, что их убивали в разных местах. И разными способами. Четыре девушки – не так много. В масштабах Вселенной. Да и в масштабах Ирландии, если уж на то пошло.

Я.

Кэтлин.

Уна, Лейла.

Когда смерть обретает лицо, становится больно.

У Хелен Гроакр были роскошные темные волосы. Она расчесывала их на прямой пробор. Кожа светлая, на щеках веснушки. На фото, которое печатали на листовках, ногти у Хелен были покрашены оранжевым лаком. В день исчезновения она надела короткое фиолетовое платье. Коричневые ботинки, черные колготки. Желтое меховое пальто.

Соль под кроватью удержит призраков на расстоянии. Я выдыхаю истории, непрерывно крутящиеся в голове.

Хелен Гроарк. Друзья молились за нее. Но чего-то не хватает. Какой-то маленькой детали, которую я не могу найти. Встаю с постели. Мне нужен воздух. Глоток свежего воздуха.

Аманда Шейл. Бегу вниз по лестнице, словно в замке вспыхнул пожар.

Ищу, но не сокровище в ночи.

Нора Джинн. Хватаю в кладовке связку ключей на железном кольце. Холодные. Прижимаю их к лицу.