Сотворение оперного спектакля - [5]
В искусстве, в образном мышлении всегда присутствует условность изображения реального. Так, в опере условность сцены, музыки, пения сочетается с действительностью, которую мы изображаем и которая диктует появление образа.
Нравственно порочное, злое, античеловеческое не может быть красивым и прекрасным.
В художественном произведении отрицательное дается как антипод положительному, благородному, смелому, правдивому. Отрицательный образ в сочетании с положительным (победа одного над другим) создает то чувство очищения и радости, которое свидетельствует о подлинной ценности художественного произведения.
В искусстве всякая гадость находит у художника образ, особую форму выражения, которая связана с отношением к ней гражданской совести создателя.
В конечном счете практика покалывает, что без познания мира, мироощущения искусства нет. Мировоззрение делает художественное творчество общественным явлением. Здравый смысл, определенная точка зрения играют в искусстве огромную роль. Иногда нас, режиссеров, хвалят за изобретательность. Это очень приблизительная и условная оценка. Художник призван открывать, но не изобретать. Открывать то, что существует, но еще не осознано, неизвестно или забыто. В том или ином явлении художник может открыть новые, ранее незнаемые грани. Но они не придуманы, не изобретены. Просто их увидел своим зорким глазом создатель произведения искусства и проявил к ним свое эмоциональное отношение. В театре изобретательство возможно лишь в области техники сцены, отдельных технологических, профессиональных приемов.
В эстетике объединяется познание и нравственность в форме прекрасного. Обратите внимание на то, что чувство прекрасного бывает не только чувственно, но и интеллектуально. И творческое воображение должно всегда быть контролируемо разумом. Более того, разум как бы программирует творческую деятельность.
В нашем с вами разговоре эстетика будет означать скорее всего взаимоотношения и закономерности духовных, идеологических, художественных, нравственных, вкусовых принципов и творческих убеждений.
Два типа спектаклей
Теперь нам надо установить, об эстетике какого спектакля мы будем говорить. Грубо говоря, есть два типа спектаклей: развлекательный и познавательный. Это, конечно, сказано очень приблизительно, так как если говорить честно, то грош цена тому спектаклю, который неинтересен, в котором нет и капли развлекательности. Публика, что ни говори, хочет смотреть и слушать оперу, которая приносит ей удовольствие. Это нельзя забывать. Тут может идти речь только о том, какова природа этого удовольствия, отчего получает человек эстетическое удовлетворение в театре и какого оно характера.
Отметим, что публика охотно принимает любое правило игры, предложенное театром, но впоследствии требует, чтобы из правил, установленных театром для «взаимной беседы», было соблюдено главное: интересно, увлекательно, нескучно. Этим требованиям вполне могут удовлетворять спектакли первого типа — развлекательные. Пышность, сладкозвучие, различного рода эффектные трюки (пожары, фейерверки, наводнения, живые лошади, шествия, бури и т. д.), часто похожесть и привычность, так сказать, ожидаемость — его признаки. Публика получает наслаждение от зрелища, в котором уже предположено отсутствие какой-нибудь новой, неожиданной и важной дли жизни мысли. Это может быть шикарное ревю типа парижского «Лидо» или американского мюзик-холла, где видна обнаженная и ожидаемая «красота» — огромные перья, украшающие красивые женские фигуры, ловкие трюки артистов, эффектные костюмы, легкомысленные песни… Средства эти могут существовать без всякой связи друг с другом, важно развлечение, и никто перед таким спектаклем не ставит задач познания мира, человеческой жизни, волнений от узнавания того, что происходит вокруг.
На этих же позициях, увы, часто стоят постановщики опер и балетов. О таких спектаклях могут говорить с восторгом: «Ах, какие декорации, ах, как красиво поют (танцуют), ах, какая красивая, легко запоминающаяся музыка!».
Оперный синтез, о котором мы говорили, распался. Здесь отдельно воздействуют на публику пение, декорации, ситуация на сцене, музыка. А раз синтез — природа оперного искусства — распался, то некому и вскрывать сущность человеческих противоречий, характеров, судеб, общественных явлений. Зрительный образ лишен привязанности к музыкальному образу, они могут существовать отдельно. При рождении произведения игнорировалась музыкальная драматургия и не находилось нужное соотношение видимого со слышимым. Действия персонажей не имеют иной цели, как только поражать неожиданностью, ловкостью и самодовлеющим мастерством техники. Музыка здесь не проявлена в соответствии с природой театра, из нее вынуто действенное начало.
А если это С. Прокофьев, Д. Шостакович, И. Стравинский или А. Берг — композиторы, которые писали музыку не для наслаждении, а навыков восприятия, понимания их музыки не накопилось? Тогда легко сказать, что музыка плохая, не задумываясь о том, что она не расположена ублажать, а создана для раскрытии определенной философской концепции. Главное в ней — драматургия — не принято во внимание.
Выдающийся деятель советского театра Б. А. Покровский рассказывает на страницах книги об особенностях профессии режиссера в оперном театре, об известных мастерах оперной сцены. Автор делится раздумьями о развитии искусства музыкального театра, о принципах новаторства на оперной сцене, о самой природе творчества в оперном театре.
Вниманию читателей предлагается первое в своём роде фундаментальное исследование культуры народных дуэлей. Опираясь на богатейший фактологический материал, автор рассматривает традиции поединков на ножах в странах Европы и Америки, окружавшие эти дуэли ритуалы и кодексы чести. Читатель узнает, какое отношение к дуэлям на ножах имеют танго, фламенко и музыка фаду, как финский нож — легендарная «финка» попал в Россию, а также кто и когда создал ему леденящую душу репутацию, как получил свои шрамы Аль Капоне, почему дело Джека Потрошителя вызвало такой резонанс и многое, многое другое.
Книга посвящена исследованию семейных проблем современной Японии. Большое внимание уделяется общей характеристике перемен в семейном быту японцев. Подробно анализируются практика помолвок, условия вступления в брак, а также взаимоотношения мужей и жен в японских семьях. Существенное место в книге занимают проблемы, связанные с воспитанием и образованием детей и духовным разрывом между родителями и детьми, который все более заметно ощущается в современной Японии. Рассматриваются тенденции во взаимоотношениях японцев с престарелыми родителями, с родственниками и соседями.
В монографии изучается культура как смыслополагание человека. Выделяются основные категории — самоосновы этого смыслополагания, которые позволяют увидеть своеобразный и неповторимый мир русского средневекового человека. Книга рассчитана на историков-профессионалов, студентов старших курсов гуманитарных факультетов институтов и университетов, а также на учителей средних специальных заведений и всех, кто специально интересуется культурным прошлым нашей Родины.
Книга посвящена исследованию исторической, литературной и иконографической традициям изображения мусульман в эпоху крестовых походов. В ней выявляются общие для этих традиций знаки инаковости и изучается эволюция представлений о мусульманах в течение XII–XIII вв. Особое внимание уделяется нарративным приемам, с помощью которых средневековые авторы создают образ Другого. Le present livre est consacré à l'analyse des traditions historique, littéraire et iconographique qui ont participé à la formation de l’image des musulmans à l’époque des croisades.
Пьер Видаль-Накэ (род. в 1930 г.) - один из самых крупных французских историков, автор свыше двадцати книг по античной и современной истории. Он стал одним из первых, кто ввел структурный анализ в изучение древнегреческой истории и наглядно показал, что категории воображаемого иногда более весомы, чем иллюзии реальности. `Объект моего исследования, - пишет он, - не миф сам по себе, как часто думают, а миф, находящийся на стыке мышления и общества и, таким образом, помогающий историку их понять и проанализировать`. В качестве центрального объекта исследований историк выбрал проблему перехода во взрослую военную службу афинских и спартанских юношей.
«Палли-палли» переводится с корейского как «Быстро-быстро» или «Давай-давай!», «Поторапливайся!», «Не тормози!», «Come on!». Жители Южной Кореи не только самые активные охотники за трендами, при этом они еще умеют по-настоящему наслаждаться жизнью: получая удовольствие от еды, восхищаясь красотой и… относясь ко всему с иронией. И еще Корея находится в топе стран с самой высокой продолжительностью жизни. Одним словом, у этих ребят, полных бодрости духа и поразительных традиций, есть чему поучиться. Психолог Лилия Илюшина, которая прожила в Южной Корее не один год, не только описывает особенности корейского характера, но и предлагает читателю использовать полезный опыт на практике.