Сострадание к врагу - [62]

Все в порядке, подумал Денисов, можно расслабиться. В этот момент он впервые почувствовал жар под ногами. Скорее всего, действие сока строннеров постепенно сходило на нет. Нужно было выбираться из этого котла.

Он побежал. До края лавового озера было около двух километров. Он преодолел это расстояние за несколько минут, и лишь однажды его нога по щиколотку провалилась в расплавленный лавовый пузырь. Он ощутил острую боль ожога, но не стал останавливаться. Вскоре он был в безопасности. Вокруг него снова шумела трава, лишь немного пожелтевшая и местами выгоревшая. Он почувствовал боль в спине, потянулся и оторвал металлическую змею, которая до сих пор висела, вцепившись в его кожу. Он сжал змею в руке и попытался отвернуть ей голову. Ничего не вышло, змея оказалась слишком прочной. Он понимал, что эту тварь нужно убить, но не понимал, как это сделать. Наконец, он просто взобрался на горку застывшей лавы, размахнулся и забросил змею как можно дальше. Наверняка зловредное существо останется живо. Ну что же, одной проблемой больше.

По дороге к кораблю он обнаружил Машу, припаркованную за холмом.

– Я волновалась за вас, – сказала Маша. – Было много шума.

– Ты умеешь волноваться? – спросил Денисов.

– Нет, но эта фраза заложена в мою программу.

* * *

Люди шли в глубину леса. Они шли молча и напряженно, не останавливаясь, порой обходя замшелые мертвые стволы толщиной в человеческий рост, раздвигая прочную паутину. Шли с тупой решительностью автоматов. После нескольких часов пути они сделали привал. Громадные деревья возносились к темно-зеленому своду, как колонны в храме.

– Неужели здесь нет ни одной полянки? – спросила Рита, повалившись на землю. – Я чувствую, что больше никогда не увижу солнца. Я знаю, что никогда его не увижу. Хотя бы один просвет в ветвях!

– Это совсем не солнце, – уточнил Кеша, – это другой астрономический объект. – Если это был ядерный взрыв, то мы скоро должны почувствовать тошноту, правильно?

– А меня уже тошнит, – сказала Рита.

– Это не был ядерный взрыв, – ответила Йец. – Тебя тошнит совсем по другой причине.

– Откуда ты знаешь?

– Робот-паук. Он бы среагировал на радиоактивное заражение. В этом плане все в порядке.

– Все ты у нас знаешь! Надо же, умная какая нашлась!

– Далеко не все.

– Тогда нечего здесь командовать!

– Проваливай, если не нравится, – ответила Йец. – Если будешь трепать нам нервы, я тебя быстро успокою. Не посмотрю, что ты калека.

– В морду мне дашь, да?

– Да.

Рита поднялась и демонстративно отошла метров на десять, затем села у лежащего ствола. Ствол выглядел очень старым и был весь изъеден ходами каких-то местных насекомых.

– Хорошо, – сказала она тихо и положила здоровую руку на свой живот. Обрубки пальцев все еще кровоточили. – Пусть они издеваются над твоей мамочкой, доченька моя. Я тебя рожу и выращу хорошей девочкой. А если у тебя будет по дюжине ножей на каждой ручке, то так даже лучше. Сможешь себя защитить. Вот мама твоя не умела защищаться, и мучилась поэтому всю жизнь. А ты меня защитишь. Правда, доченька?

Она замолчала и прислушалась, словно собираясь услышать ответ. Тихо шумели верхушки деревьев.

– А в этом лесу нет ни одной птицы, – сказала она. – Когда ты родишься на свет, я расскажу тебе, как поют птицы, обязательно расскажу.

Она вздрогнула и вскочила на ноги: что-то зашуршало совсем близко в прелой листве. Листва шевелилась. Вдруг очень быстрое блестящее существо метнулось к ее ногам. Металлическая змея обвилась вокруг ее левой лодыжки.

Рита открыла рот, чтобы заорать, но почувствовала, что онемела от ужаса. Змея медленно и постепенно скользила все выше по ее ноге.

– Тихо, дура, – сказала змея знакомым голосом. – Это я.

– Ты?

– То, что осталось от меня.

– Что случилось?

– А мы с тобой все-таки хорошо поиграли в любовь, да? – сказал голос, не отвечая на вопрос. – Но дело есть дело. Игра закончена.

– Но я ношу твоего ребенка!

– Какое мне до этого дело? – спросила змея и ужалила внутреннюю сторону бедра.

* * *

Когда Денисов добрался до корабля и обнаружил, что никого нет, то первым делом запустил радиозонд. Зонд давал пятнадцать минут стабильной связи на расстоянии до четырехсот километров. Этого оказалось достаточно.

К утру люди вернулись на корабль. Не было лишь Риты.

– Я сожгла змею из плазмомета, – рассказывала Йец. – Хватило одного заряда. Похоже, что тварь уже умирала. Он все-таки убил эту девицу. Он должен был это сделать, это ведь было его заданием.

– Тебе ее не жаль?

– Все там будем.

– Это не ответ.

– Отстань от меня, а? Почему я должна кого-то жалеть, если меня никто не жалеет?

– Я тебя жалею.

– Да? Мне жаль, что мы поссорились перед самой ее смертью. Она обиделась и унесла свою обиду с собой. Навсегда. Навсегда – это значит, что ничего нельзя изменить. Что бы я ни сделала в своей жизни и сколько бы ни прожила, это останется со мной. Но ее мне не жаль. Она была пустышкой. Ответ принят?

– Что-то вроде того.

– Ты становишься сентиментален.

– Я просто пытаюсь остаться человеком.

– А что тебе мешает?

– Я не знаю, – ответил Денисов. – Вроде бы ничего. Но эта планета, даже сейчас, когда мы в безопасности, и все хорошо, почему-то действует мне на нервы. Она давит на меня. Эти мирные пейзажи под мирным солнышком. Эти непуганные зайцы, которых словно кто-то специально подсунул нам. Я все меньше этому верю. Ты думаешь, у меня паранойя? Ничего подобного. Просто я слишком хорошо знаю, что ничего безопасного, а тем более гостеприимного, в этой вселенной не существует. Рай мы найдем только после смерти, в лучшем случае. Что с Капитаном?