Капитан дотащил чемодан до перекрестка, поймал такси, велел шоферу везти его на вокзал и, когда тот включил третью скорость, попросил:
— Помедленнее, пожалуйста…
Шофер хмыкнул. Мол, что за чудачества. Обычно пассажиры гонят его, как на пожар. Но, глянув на капитана, шофер молча сбросил газ. Моряков шофер уважал.
А капитан еще почище придумал:
— Давайте поездим по городу… Еще есть время.
Шофер улыбнулся.
— Вы приезжий? С удовольствием…
Конечно, Василию Федоровичу напоследок хотелось еще раз взглянуть на замечательный город, который он успел полюбить, как чувствовал, на всю жизнь. Но была у капитана и другая цель. Он надеялся, что увидит в уличной толпе Володьку.
Потому Василий Федорович вполуха слушал рассказ шофера, оказавшегося, как все севастопольцы, горячим патриотом своего белокаменного города. Капитан оглядывал каждого прохожего, который шел по улице.
— Стой! — крикнул капитан, увидев, как в толпе мелькнула знакомая клетчатая рубаха.
Такси резко затормозило. Капитан выскочил на тротуар, в два прыжка догнал мальчишку в клетчатой рубахе. Но это был совсем другой парень.
— Извини, — пробормотал капитан.
Он сел в такси и снова велел ехать на вокзал. До отхода поезда оставалось полчаса.
По перрону Василий Федорович ходил взад-вперед, то и дело поглядывая по сторонам, а не появится ли Володька. Капитан был уверен, что на вокзал мальчишка непременно придет, и тогда они вдвоем поедут на Балтику и, вообще, придумают, что делать дальше.
Поезд медленно тронулся. Держась за поручень, капитан шел рядом и все оглядывался. И наконец вспрыгнул на подножку вагона.
А Володька стоял в здании вокзала и, прижавшись к холодному стеклу, глядел, как набирает ход поезд и увозит Василия Федоровича.
Неожиданно мальчишка кинулся к выходу. Он расталкивал людей и кричал:
— Пропустите! Я на поезд опаздываю.
Когда Володька выскочил на перрон, поезд уже ушел.
Петр шагал по улице размашисто и весело. Он представлял, как обрадуются родители Володьки, когда узнают о письме. Сколько они пережили за то время. И сейчас, конечно, Володьку еще не нашли, но хоть известно, где его искать.
Петр нащупал в кармане пиджака конверт. Бывают в жизни удивительные совпадения. Василий Федорович, его флотский командир, встретился с Володькой в Севастополе. И вот прислал Петру тревожное письмо — отличный парень в опасности, отличному парню надо помочь.
А Петру весело. Может, от того, что он и капитан, оба верят в Володьку? А может, от того, что и вправду теперь найти мальчишку ничего не стоит. Надо только поехать в Севастополь — и все.
Петр остановился у дома кирпичной кладки. Легко взбежал на третий этаж. У квартиры № 12 потоптался немного, поискал звонок. Не нашел и постучал.
За дверью шумело застолье, и вежливый стук Петра никто не услышал. Он постучал сильнее — ни ответа ни привета.
Тогда Петр толкнул дверь. Она оказалась незапертой, и Петр вошел в узкий коридор и направился в комнату.
— Здравствуйте, к вам можно? — громко спросил Петр. — Извините, я стучал… Дверь была открыта…
На голос Петра из боковой комнаты выглянула заплаканная Володькина мать, охнула и скрылась за дверью.
В большой комнате за столом, на котором стояли бутылки водки — одна опорожненная, другая начатая, — сидели двое мужчин. В одном из них Петр с трудом узнал отца Володьки. Прокопенко-старший словно вырос, движения его стали властными и уверенными. А главное, изменилось лицо — из растерянного оно превратилось в мрачное, даже злое.
Друг отца — добродушный круглолицый парень — пьяно улыбнулся Петру.
— Садись, друг, третьим будешь…
Петр присел к столу, других стульев поблизости не оказалось. Он хотел дождаться, когда выйдет мать Володьки, чтобы ей рассказать о письме капитана.
— Спокойно, Федя, — отец положил жилистую руку на пухлую руку друга. — Он из милиции…
Федя хохотнул, решив, что друг привирает, и взял бутылку, намереваясь налить Петру. Тот накрыл ладонью граненый стаканчик.
— Извините, я не пью…
— Ты что, с нами брезгуешь? — взвился отец.
Он выхватил у Феди бутылку, тяжело задышал:
— Ты мне ответь, моего мерзавца поймали?
Петр выдержал взгляд отца:
— Вашего сына мы пока не нашли…
— Слыхал, Федя? «Пока не нашли», — ухмыльнулся отец.
— Но, — начал было Петр, и его тут же властно перебил отец:
— Никаких «но»! Ты зарплату получаешь и немалую. Так вкалывай как след. Как мы с Федей вкалываем. А то хулиганья развелось, жуликов, бандитов! И пацанов распустили. Что хочу, то и делаю — вот как они живут. Слишком много мы стали им позволять. Чего не пожелают, мы им сразу преподносим. Пожалуйста, кушайте на здоровье. Вот они и сели на шею, обнаглели, перестали уважать старших. Да если б я своему батьке хоть слово поперек сказал, так он прибил бы меня с ходу… И правильно сделал бы! Так, Федя?
— Прибил бы, — подтвердил Федя. — Как пить дать прибил.
Петр и не пытался спорить с отцом Володьки, понял, что бесполезно, но с любопытством слушал его. Правда, Петра не покидало ощущение, что перед ним не отец Володьки, растерянный, согнутый бедой, а совсем другой человек, какого он не знал.
На секунду замолкший Прокопенко-старший продолжал:
