Соседи - [33]

«Ему идет улыбаться», — подумала Леля. Ответно улыбнулась:

— Нам далеко. Не устанете?

— Разве я такой уж слабак с виду?

Она засмеялась:

— Нет, не такой. Просто вы... — Она засмеялась.

— Старый?

— Ну, не старый, пожилой...

Он спросил:

— Сколько вам лет?

— Скоро двадцать один.

— Мне почти в два раза больше, через четыре месяца тридцать шесть.

— А мне через семь месяцев двадцать один.

— Стало быть, поскольку вы хоть немного, но уже ближе ко мне, выходит, не такой уж я пожилой...

— Не такой, — согласилась Леля,

Так они шли, перекидываясь словами, словно мячом, он кинет слово — Леля подхватит, она кинет — он поймает...

Необычное чувство владело Лелей: он отличался от всех тех мальчишек, которые окружали Лелю, — они либо петушились, стремясь так или иначе «повытрющиваться» перед нею, как выражалась Мария Артемьевна, либо, смущаясь, молчали и только таращили на нее глаза.

А этот был раскованный, непринужденный. Чувствовалось, что он не притворяется, не манерничает, не играет неприсущую ему роль. Он такой, какой есть.

Они дошли до Симочкиной дачи.

— Идемте, — позвала Леля.

— А удобно?

Вместо ответа она потянула его за рукав.

Симочка, полная, вся как бы налитая, на щеках яркий румянец, даже шея розовая, сидела на террасе, ела клубнику, политую молоком.

Увидев Лелю с незнакомым мужчиной, удивленно расширила глаза.

— А ты раньше всех, — сказала.

— Познакомься, — сказала Леля, — это... Вдруг засмеялась: — Слушайте, а я ведь не знаю, как вас зовут...

— Григорий Сергеевич.

— А я Леля. Это моя подруга Симочка.

Он пожал руки, сперва Леле, потом Симочке.

— Поздравьте меня, — сказала Симочка. — Сего дня я родилась.

Григорий Сергеевич развел руки в стороны:

— Поздравляю, конечно, но, если бы я знал...

— То что было бы? — спросила Леля.

— Я бы подарил вам что-нибудь такое...

— Что же? — не отставала Леля.

— То, что вам бы понравилось, — он пристально смотрел на Симочку.

Леля внезапно ощутила укол ревности. С невольной неприязнью оглядела Симочку: оживилась, толстая дура, глаза щурит, словно патоки наелась, головой крутит туда-сюда...

— Я еще не успела привести себя в порядок, — произнесла Симочка, быстро взбивая кудряшки надлбом.

— Давай приводи, — сказала Леля, — а мы с Григорием Сергеевичем пойдем пройдемся...

— Только ненадолго, — крикнула Симочка вдогонку.

Они гуляли по окрестным улицам, выбирая места попрохладнее. Леля искоса посматривала на него. Потом не выдержала, спросила:

— Вам Симочка нравится?

— Кто? — переспросил он.

— Ну, моя подруга, та, к кому мы теперь приехали...

— Как-то не думал об этом, — ответил он, и слова его, словно медом, обволокли сердце Лели.

Приехали остальные гости — девчонки и парни, кто-то привез переносной кассетный «маг», на весь сад зазвучала спотыкающаяся поп-музыка.

Bсe танцевали кто что хотел — шейк, твист, манки. Григорий Сергеевич стоял на одном месте, держа Лелю за руку.

— Умеете танцевать? — спросила Леля.

— Танго еще туда-сюда...

— А я все умею...

Окликнула Алика, давнего ее поклонника, вместе с ним проучилась в школе все десять лет, подбежала к нему:

— Давай?

Он кивнул.

И — пошло!

В самый разгар веселья Григорий Сергеевич подошел к Леле. Совсем тихо, почти шепотом, произнес:

— А что, если мы смоемся отсюда?

— Я — за, — обрадовалась Леля.

— Только так, чтобы никто не заметил...

— Само собой, а то наша Симочка начнет уговаривать: останьтесь да посидите, пообедаете...

— Мы пообедаем в Москве, — сказал он.

Они незаметно приблизились к калитке, тихо открыли дверцу и, взяв друг друга за руки, припустились бежать.

Добежали до леса, оглянулись: нагретая солнцем блаженная тишина, рыжая хвоя под ногами, изредка пролетит птица, усядется на дерево, снова взлетит...

— Хорошо здесь, — сказал Григорий Сергеевич.

Леля кивнула:

— Грамотный лес.

— Грамотный? — удивился он. — Что это значит?

— Значит, отличный, лучше не бывает.

Он пожал плечами, вздохнул.

— Почему вы вздыхаете?

— Уж очень между нами большая разница. Я и в самом деле чувствую себя сейчас стариком.

— Бросьте, — сказала Леля, ей стало жаль его. — Мама говорит, что мужчины биологически моложе, чем женщины.

— Пошли быстрее, — сказал он, глянув на часы, — нам еще долго ехать.

Они пообедали в шашлычной на Ленинградском проспекте, побывали на бегах, ничего, разумеется, не выиграли. «Это к счастью, — заметил Григорий Сергеевич, — полная гарантия, что эта зараза не засосет».

После пошли в кино, смотрели старый-престарый фильм «Утраченные грезы», в главной роли очень красивая итальянская актриса Сильвана Пампанини. Леля видела этот фильм чуть ли не три раза и все-таки не могла не прослезиться, глядя на то, как страдает прекрасная Анна Дзакео, которую так старательно обманывали все встречавшиеся ей мужчины.

Григорий Сергеевич сидел рядом. Не пытался прижиматься к ней, не лез целоваться, как мальчишка, еле дождавшийся темноты.

Леля всхлипывала и думала: «Наверно, я ему не очень нравлюсь...» И от этой мысли еще больше хотелось плакать.

Когда они вышли из кинотеатра, был уже вечер, горели фонари, небо было темно-синим, загадочным.

— Почему вы такой грустный? — спросила Леля. — Вам тоже жалко ее?

— Кого жалко?

— Ну, эту, Сильвану, или Анну, как ее, Джакео.