Сорок из Северного Далласа - [48]

Когда мы въехали в Манхэттен, Максвелл проснулся и посмотрел в окно.

— На этот раз она от меня не уйдёт, — прохрипел Максвелл.

— Кто? — не понял я.

— Она. — От ткнул пальцем в проносящиеся мимо нас небоскрёбы. — За последние пять лет я проигрывал ей слишком часто. Но не на этот раз. — Внезапно лицо его перекосилось и он рухнул в кресло.

— Голова! — пробормотал он, закрывая глаза.

Мы прибыли в отель в семь часов вечера по местному времени.

Ключи от комнат были разложены на столе в вестибюле. Пока я пробивался к столу и искал наш ключ, Максвелл подошёл к портье. Мы встретились у лифта и обменялись добычей.

— Тебе письмо, — сказал он. — Встретимся в номере. — Я передал ему проигрыватель и пластинки.

Я сел в глубокое кресло. Укрывшись от любопытных глаз, стал читать письмо Джоанны. Она приглашала меня встретиться в Сат-тон Плэйс в 9.30. Подписалась она буквой «Д».

Я скомкал письмо и бросил его в стоящую рядом корзину. Попасть удалось только с третьего раза. Затем поднялся и направился к лифту.

Максвелл лежал в одних трусах на крошечной кровати. Я опустился на свою, по традиции ближнюю к двери. Таково было разделение обязанностей — я отвечал на стук в дверь, а Максвелл на телефонные звонки.

— Какие у тебя планы? — спросил я его.

— Жду звонка от Хута.

Хут был старым приятелем Максвелла, четыре года тому назад переехавшем в Нью-Йорк. Никто не знал, чем занимается Хут, но у него была хорошая квартира и много денег. Я думал, что он путается с гангстерами, тогда как Максвелл считал его мужчиной-проституткой, обслуживающим пожилых дам из богатых семей.

— Слушай, Сэт, — неожиданно вспомнил я. — Что ты сделал с Хартманом?

— Я ведь сказал, что быть трехчетвертным совсем не просто, — засмеялся Максвелл. — Знаешь, мне кажется, что этот парень не годится для нашего дела. Слаб. Я уморю его девками и барами.

Он снова закрыл глаза. Я пошёл в ванную, включил горячую воду и, когда ванна наполнилась, со стоном опустился в неё. Меня не покидало чувство, что когда-нибудь я умру в ванне отеля.

Занавеска отодвинулась, и появившийся Максвелл протянул мне горящую сигарету. Я вдохнул дым марихуаны и вернул сигарету Максвеллу.

— Спасибо, — сказал я. — Именно то, что мне было нужно. Тебя искал Скуп.

— Что нужно этому ублюдку?

— Не знаю. Я сказал ему: единственное, что он может обо мне напечатать, это слова «отказываюсь отвечать».

— Этот говнюк написал, что три величайших неудачника в мире — это Джо Кухарич, Шарль де Голль и я.

— Ну, он не прав. По-моему, де Голль был не так уж плох.

— Вот это видел, запасной?! Я вызову тебя со скамейки, когда рак свистнет.

— Сэт, зачем же переходить на личности. Я нужен тебе для блага команды.

Дверь захлопнулась, и я остался один. Горячая вода била меня по спине и шее. Я решил, что, если перееду к Шарлотте на ранчо, мы будем проводить больше времени в постели и меньше — занимаясь философией.

Когда я вошёл в спальню, Максвелл опускал телефонную трубку.

— Хут?

— Да. Он высылает за мной лимузин. Хочешь, поедем вместе?

— Нет, спасибо. У меня свидание.

— На Саттон Плэйс? — Он прочитал письмо Джоанны.

— Да.

— Будь поосторожнее, — предостерёг Максвелл. — Для деревенского парня вроде тебя воевать с деньгами — безнадёжное дело.

— Я надену тёплое бельё, — ответил я, выковыривая из носа запёкшуюся кровь.

Максвелл достал из чемодана тетрадь игрока и принялся за чтение.

— Не забудь про заслон и фланговый прорыв, — напомнил я ему.

— Точно, — кивнул он. — Гиллу придётся здорово потрудиться на поле.

— Это уж точно.

Таксист вёз меня на Саттон Плэйс через Сентрал-Парк. Я знал, что это не самый короткий путь, но не возража. Мне всегда нравилось в парке, я любил смотреть на конные экипажи, торжественно едущие вдоль обочины. В Далласе нет лошадей.

Было девять часов сорок минут, когда такси остановилось у подъезда. Джоанна ждала меня у лифта. На ней было мини-платье из сетчатой ткани и высокие, до бёдер, сапоги. Я подошёл поближе и увидел острые соски её грудей под платьем; единственным, что разделяло её и нью-йоркскую осень, были трусики телесного цвета: мини-платье — всего лишь сетка, простая иллюзия. Коричневое кожаное пальто, отороченное шиншиллой, было переброшено через плечо. Джоанна выглядела неправдоподобно прекрасной и до безумия желанной.

Мы вошли в лифт и начали подниматься.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал я с восхищением, — хотя немного непристойно.

— Спасибо, ты тоже. Хотя недостаточно непристойно.

В дверях нас встретила приветливо улыбающаяся женщина с седыми волосами.

— Добро пожаловать. Я — Маргарет Мак-Найт. Проходите и чувствуйте себя как дома.

Квартира состояла из двух этажей. В углу была винтовая лестница, ведущая в гостиную. По лестнице поднимались и спускались люди.

К нам подошёл высокий худой* мужчина с растрёпанными волосами.

— Хэлло, Джоанна, — сказал он. — Я так рад, что ты пришла.

— Гэри, — после механического поцелуя сказала Джоанна. — Познакомься, это Филип Эллиот.

Он сжал мою ладонь с такой силой, что ясно было — на отработку рукопожатия ушло немало времени. Я решил было упасть на колени и завопить от боли, но потом передумал.

— Меня зовут Гэри Кэссэди, Филип, — сказал он, сморщив лоб. — Я много раз следил за твоей игрой. — М он начал описывать эпизоды матчей, которые видел по телевидению. Я сразу понял, что он говорит о Вилли Эллисоне из Лос-Анджелеса. Не прерывая его рассказа, я кивал и улыбался, когда Гэри описывал мои сверхчеловеческие усилия по пути к неугасимой славе.