Сорок из Северного Далласа - [47]

Шрифт
Интервал

— Подрались с кем-нибудь?

— Подрались… — он болезненно хмыкнул, морщась от боли, пульсирующей в голове. — Она меня укусила.

— За что? Ты пытался изнасиловать её?

— Я! — воскликнул он. — Это она меня изнасиловала. Боже мой, она никак не могла остановиться и так вопила, что разбудила детей.

— Господи, Арт, это действительно низко.

— Да разве я не знаю? Ты посмотрел бы на мою спину. Мне пришлось сказать Джулии, что меня избили. Не знаю, поверила она мне или нет.

— А что случилось с Сэтом?

— Мы ушли от баб где-то около полуночи. Он отвёз меня в ресторан на Индастриэл Роуд. Когда я пришёл в себя, было три часа утра, и он уехал на машине. Пришлось вызвать такси. — Хартман съехал вниз, жалобно застонал и надвинул шляпу на глаза.

— Добро пожаловать в профессиональный футбол, Арт, — сказал я, повернулся и пошёл к девушке, раздававшей прохладительные напитки. Я взял стакан кока-колы, направился к свободному креслу, как вдруг меня остановил Скуп Золин. Он хотел взять у меня интервью.

Золин работал в утренней газете, и наша команда была одним из источников его откровений. Настоящее его имя было Сеймур Золинковски, и мне не приходилось встречать репортёра хуже него. Он славился тем, что обычно напивался перед матчем и пропускал три первых периода. Затем он вваливался в ложу для прессы где-то в середине четвёртого периода и начинал собирать материалы для отчёта. В прошлом году он получил три национальные премии за выдающиеся статьи о спорте. Невероятный пьяница и наркоман, Скуп был очень забавен. Дело в том, однако, что я страдал от его журналистских потуг. Часто после проведённой с ним вечеринки я открывал газету и читал вещи, сказанные мной в угаре алкоголя и марихуаны. Если же он не получал от меня что-нибудь сенсационное, Скуп выдумывал цитаты сам и приписывал мне.

— Оставь меня в покое, Скуп, — сказал я, как только он приблизился.

— В спортивных кругах ходят слухи, что у тебя никуда не годные ноги и что твоя карьера подходит к концу. Хочешь добавить что-нибудь?

— Не трогай меня, Скуп, — повторил я, пятясь от него.

— Услышав вопросы о его плохом здоровье и ускользающем спортивном счастье, Эллиот потребовал, чтобы журналист оставил его в покое, угрожая физической расправой.

— Я не угрожал тебе расправой.

— Журналист имеет право на свободное толкование ответов.

— Скуп, ради Бога, отстань. Ну что плохого я сделал тебе?

— Что ты, Фил, ведь я превращаю тебя в живую легенду. Ни о ком столько не пишут, разве что о Максвелле.

— Ну конечно, со всем остроумием, теплотой и шармом Ли Харви Освальда. Ты знаешь, Скуп, Б. А. всё ещё злится на меня за твою последнюю статью.

— Какую статью?

— Ту, где я будто бы сказал, что Ларри Вилсон самый безобразный игрок профессионального футбола.

— Ах да. Видишь ли, тогда я проглотил какую-то таблетку и ещё не пришёл в себя, когда принялся за статью. Но ведь рядом была твоя великолепная фотография!

— Скуп, мне нечего тебе сказать. Ни сейчас, ни в будущем.

— Ну ладно, не лезь в бутылку. — Он оглянулся вокруг. — А где Максвелл?

Я пожал плечами и направился к выходу. Была объявлена посадка. Я закрыл глаза, наслаждаясь звуком двигателей «Боин-га-727». Я люблю летать. На высоте в тридцать тысяч футов, окружённый ревущими двигателями и жидким топливом, я уверен, что никто не сможет свалить на меня ответственность за происходящее.

Максвелл спал в соседнем кресле. Исходивший от него запах напоминал мне о дедушке, страдавшем алкоголизмом. И всё-таки в воскресенье на поле он, как всегда, будет неподражаем. Однажды Максвелл сказал мне, что только на поле он испытывает к себе уважение.

Занавес, отделявший нас от первого класса, был раскрыт, и в проходе виднелись изящные ноги Джоанны Ремингтон.

Джоанна тайком пожала мне плечо, проходя мимо меня в первый класс. За ней шёл Эммет Хантер, прятавший свой живот под просторным красным блейзером с эмблемой команды. Проходя, он кивнул мне.

Через некоторое время я заснул. Меня разбудил Билл Нидхэм, который так расстроился из-за того, что я заказал сэндвичи и пиво в Филадельфии. Он пытался сунуть конверт мне во внутренний карман.

— Суточные? Он кивнул.

Нидхэм был одним из младших служащих клуба, и обвинения сыпались на него с обеих сторон. Я любил подначивать его.

— Сколько на этот раз? — спросил я, разрывая конверт. — Двенадцать долларов? На два дня?

Нидхэм кивнул, глядя на меня виноватым взглядом.

— Два дня. Два обеда и два ужина. Боже мой, неужели ты не знаешь, что нельзя прожить два дня в Нью-Йорке на двенадцать долларов?

Я махнул рукой, откинулся на спинку кресла и попытался уснуть снова.

Самолёт приземлился в Нью-Йорке и остановился у дальнего конца поля, где нас ждали три заказанных автобуса. Я разбудил Максвелла, помог ему спуститься по трапу и подняться в последний автобус. Он снова погрузился в забытьё.

Сидящие в нашем автобусе увлечённо следили за тем, как Джоанна поднимается по ступенькам автобуса, стоящего перед нами. Я не мог не улыбнуться, прислушиваясь к комментариям и тяжёлому дыханию моих партнёров. Эммет сел перед ней, а позади стоял Скуп Золин. Стараясь помочь ей подняться по ступенькам, Скуп упёрся ладонями в её ягодицы, соблазнительно очерченные под платьем. Джоанна обернулась и двинула ему сумочкой по лицу. Наш автобус закачался от взрыва хохота.


Рекомендуем почитать
Что такое «люблю»

Приключение можно найти в любом месте – на скучном уроке, на тропическом острове или даже на детской площадке. Ведь что такое приключение? Это нестись под горячим солнцем за горизонт, чувствовать ветер в волосах, верить в то, что все возможно, и никогда – слышишь, никогда – не сдаваться.


Фальшивый Фауст

Маргера Зариня знают в Латвии не только как выдающегося композитора и музыкального деятеля, но и как своеобразного писателя, романы и рассказы которого свидетельствуют о высокой культуре их автора. Герой совершенно необычного по форме и содержанию романа «Фальшивый Фауст» имеет, очень условно говоря, много прототипов в мировой литературе, связанной с легендой о Фаусте. Действие романа происходит в разные исторические эпохи, насыщено увлекательными приключениями и острыми ситуациями.Целиком посвящен нашему времени роман «Сыновья».


Рассказы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Пазлы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Фантомные боли

После межвременья перестройки Алексей, муж главной героини, Леры, остаётся работать по контракту во Франции. Однажды, развлечения ради, Алексей зашёл на сайт знакомств. Он даже представить себе не мог, чем закончится безобидный, как ему казалось, флирт с его новой виртуальной знакомой – Мариной. Герои рассказов – обычные люди, которые попадают в необычные ситуации. Все они оказываются перед выбором, как построить свою жизнь дальше, но каждый поступок чреват непредсказуемыми последствиями.


Бессмертники

1969-й, Нью-Йорк. В Нижнем Ист-Сайде распространился слух о появлении таинственной гадалки, которая умеет предсказывать день смерти. Четверо юных Голдов, от семи до тринадцати лет, решают узнать грядущую судьбу. Когда доходит очередь до Вари, самой старшей, гадалка, глянув на ее ладонь, говорит: «С тобой все будет в порядке, ты умрешь в 2044-м». На улице Варю дожидаются мрачные братья и сестра. В последующие десятилетия пророчества начинают сбываться. Судьбы детей окажутся причудливы. Саймон Голд сбежит в Сан-Франциско, где с головой нырнет в богемную жизнь.