Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины. Роман-диалог - [105]

Второй момент — это влияние вегетарианства на организм ее дочерей. Если всерьез изучать вегетарианство, при этом понимая, какое количество жиров, белков, углеводов необходимо организму каждый день, как они расщепляются в организме, проводить анализ собственного здоровья, то тогда оно не приносит вреда растущему организму. Но важно не пренебрегать правилами питания. Тем более женщине, организм которой должен накапливать жиры для будущего вынашивания, питания и рождения детей. Но никто в семье Толстых всерьез не изучал этот вопрос, все просто ограничили свое питание в животных продуктах, но не замещали животные жиры достаточным количеством растительных. Я уверена, что никто из девочек, как сейчас говорится, «не парился» по этому поводу. Так что и в этом вопросе было немало здравомыслия в позиции Софьи Андреевны.

Почему же она сама пришла к вегетарианству? Ни первый, ни второй пункт уже были не важны к тому времени. Маши уже нет, Таня наконец родила живого ребенка, а Саша — со своим царем в голове, и ее жизнь будет сложна не столько из-за неправильного питания, сколько из-за трудного характера. Людей в Ясной Поляне в последние годы жизни Софьи Андреевны живет мало, значит, еды готовится в принципе немного. И самое главное — нет Льва Николаевича и тревог о его здоровье. Еще раз скажу — ее неприятие вегетарианства было не идеологическим.

А теперь ключевое — таким образом она чувствовала себя ближе к мужу. Не знаю, замечали ли вы, что когда кто-то умирает, его близкие со временем начинают делать что-то, что делал умерший человек и что их, по большей части, раньше раздражало. Часто нас раздражают такие действия или требования, которые мы считаем внутренне правильными, но не готовы прямо сейчас исполнять. От этого мы злимся и проявляем агрессию. Вообще признать, что кто-то прав в своем осуждении привычного тебе образа жизни, очень непросто… Когда умер наш дедушка, вдруг стала так явна его правота в необходимости, например, мыть руки после прогулок, уметь путешествовать с одной сумкой, а не с багажом в десять мест, и многое другое. Когда умерла бабушка, я вдруг начала проветривать квартиру несколько раз в день, научилась не выбрасывать остатки еды, есть суп и одеваться более женственно.

П.Б./ Интересная мысль! То есть она стала вегетарианкой главным образом для того, чтобы продолжать чувствовать физическую связь с мужем? Возможно.

Селфи на могиле

К.Б./ Павел, вы начали наш диалог с рассказа о похоронах Толстого и описания его могилы. И мне вспомнилась фотография, на которой Софья Андреевна стоит одна рядом с могилой мужа. Зима, снег, еловые ветки украшают могилу, голые стволы высоких деревьев. Никого рядом нет, и подпись под фотографией: «Вдова Льва Толстого на могиле мужа». Под фотографией стоит: С. А. Толстая. Это произвело на меня противоречивое впечатление. Софья Андреевна часто при жизни Толстого ставила аппарат на выдержку, становилась рядом с супругом и как бы сама снимала их двоих. Это можно объяснить любовью ее к фотографии, желанием самой делать снимки с мужем. Вокруг, за кадром, есть люди, это чувствуется, да и в кадре — два живых человека. Когда же ты видишь, что на фотографии одна только Софья Андреевна, белый снег и могила, а за штативом — никого… становится жутко. Я не помню в своей жизненной практике, чтобы кто-то делал «селфи» с могилой родственников. Да и сам жанр «селфи» подразумевает какой-то легкомысленный настрой. Но фотография, о которой я говорю, производит впечатление какого-то мистического действа. Ведь вокруг — никого. Она одна, а он — на фотографии — уже и не он, а холмик с елочками. Я лично чувствую в этом снимке болезненную и какую-то собственническую любовь. Которой Софья Андреевна и любила мужа всю жизнь.

Время все-таки показало, что не мог он принадлежать ей одной. Толстой похоронен в гордом одиночестве, ее могилы рядом нет — и это тоже очень показательно. Когда я в первый раз побывала в Ясной Поляне, это была тоже зима. Я увидела могилу Льва Николаевича, и меня в первую же минуту пронзила мысль о вечности. Холм возвышается над выступающим впереди полукругом земли, за которым — овраг. С ракурса человека, стоящего на тропинке перед могилой, видны только стволы деревьев, вершин не видно. Сквозь просветы между голыми стволами — слабый солнечный свет. Ощущение абсолютного единения со всем, что было до и будет после тебя. И абсолютного одиночества человеческой души. Сколько бы привязанностей мы на земле ни имели — душа каждого человека все равно остается одинокой, такой она задумана.

Могила Софьи Андреевны на семейном захоронении Толстых на церковном кладбище в Кочаках производит совершенно другое впечатление. Именно то, которое и можно назвать итогом ее жизни. Она не любила одиночества. Связывала всех членов своей семьи между собой, хлопоча, как Марфа, как вы заметили. Такой она и осталась… после жизни. Ей было бы неуютно одной, в лесу. Она отдала себя семье как женщина и мать — теперь окружена близкими на семейном кладбище. А он выбрал одинокий путь к Истине. И могила его — одинокая.

П.Б./ Та фотография, о которой вы говорите, это ведь открытка. Она была отпечатана во множестве экземпляров. При жизни Толстого таких открыток, где он стоит рядом с ней, было немало. И везде у него очень сердитое лицо, потому что, понятное дело, не по его инициативе делались эти сентиментальные супружеские фото. Но и после его смерти она показывает миру, что и теперь она с ним, а он с ней. Конечно, в этом есть нечто «демонстрационное», но мы помним, что это было свойственно Софье Андреевне — «изображать». Но кто бросит в нее камень в этой ситуации? Лично меня эта фотография трогает до слез. Ведь ее даже не пустили к нему перед смертью! А до «ухода» ее мужем, как она считала, «завладел» Чертков. И вот — наконец! наконец! — он полностью в ее распоряжении. Но не живой, а холмик на краю оврага… Потрясающее фото!