Соня, уйди! Софья Толстая: взгляд мужчины и женщины. Роман-диалог - [106]

Как отпевали Толстого

П.Б./ С могилой Толстого произошла еще история с участием Софьи Андреевны. Но сначала цитата из Ежедневников. Эту запись Софья Андреевна сделала 10 апреля 1911 года, на Пасху:

Теплый день, ветер, вышла в первый раз и — пошла, конечно, на могилу Льва Николаевича. Вдали усиленно звонили в колокола. «Христос воскресе» звучало по всей России, а в лесу, на могиле было тихо, тихо; качались засохшие венки на ветру, и я молилась и плакала, а потом тихо и долго сидела на дощечке, положенной на пни. Воскрес ли Христос в душе моего любимого умершего мужа, когда он злобно покинул меня и свой дом и обездолил нечастные семьи своих сыновей? Да простит ему Господь!

Что здесь важно? Как бы Софья Андреевна ни признавала свою вину за «уход» мужа, она и после его смерти продолжает с ним спорить. Это невероятно, но это так. Она продолжает с ним спорить!

12 декабря 1912 года молодой священник, приехавший неизвестно откуда, с согласия Софьи Андреевны «отпел» Толстого на его могиле, а потом отслужил панихиду в его спальне. В тот же день вечером он уехал.

В Ежедневниках Софья Андреевна сообщает об этом коротко, даже не называя имени священника. Более подробно эта история описана в парижском дневнике В. Ф. Булгакова:

День был весенний, теплый. Птички пели над могилой, исполняя роль хора, и кружились беспечно… В головах могилы Софья Андреевна поставила иконку и зажженную восковую свечку. Священник в зеленой парчовой ризе, один (исполняя обязанности псаломщика) читал и пел симпатичным голосом, кадил, обходя могилу.

От волнения он забыл в доме, в своей корзине, ладан, и в кадиле были одни угли. Он привез также три больших восковых свечи для присутствующих на отпевании, но не роздал их перед началом службы (сказал мне: «Зажигайте», а я что-то не зажег), и свечи так и пролежали незажженными на столике, установленном перед могилой, на котором лежали также золотой крест и Евангелие…

Я несколько раз взглядывал во время службы на Софью Андреевну. Она была очень серьезна и истово молилась. Когда по окончании панихиды священник повернулся к нам с крестом, губы его слегка, но радостно и торжествующе улыбались. Я вместе с другими поцеловал крест. У меня было такое чувство, что я участвую в акте «соединения церквей»: православной и «толстовской». Целый день пробыл священник в Ясной Поляне. Всем понравился…

Событие это имело грандиозный общественный резонанс после того, как в газете «Русское слово» появилась статья «На могиле Толстого», где отпевание Толстого подавалось как сенсация. Состоялось специальное собрание Синода по этому поводу, была подключена полиция для розыска дерзкого священника, который решился нарушить запрет Церкви отпевать Толстого и служить какие-либо панихиды в его память. Священника, конечно же, нашли. Им оказался священник села Иванькова Полтавской губернии Григорий Калиновский.

История была долгая и мутная. Потом этот священник по неосторожности… убил крестьянина своего села. Потом писал Софье Андреевне, просил у нее денег на лечение… в Швейцарии, потом просил ее помочь в его уголовном деле с убийством…

Не буду подробно это рассказывать. Но вот что важно и что открыли исследователи уже в советское время. Приезд Калиновского в Ясную Поляну не был случайным. До этого он списался с Софьей Андреевной, и она дала свое согласие на его приезд и панихиду. К поезду для встречи Калиновского была выслана коляска.

В данном случае меня мало интересует сам Калиновский и та «буча» с Синодом и полицией, которая началась вокруг него. Больше того, я абсолютно убежден, что в России было немало священников, которые тайно молились за Толстого в храмах. И вообще среди священников было немало откровенных «толстовцев». Собственно, это и было главной причиной «отлучения» Толстого от Церкви в 1901 году. Синоду было важно заявить даже не столько мирянам, сколько священникам: «Или вы с Церковью, или вы с Толстым». То есть если священник разделяет взгляды Толстого, будь добр, лишайся сана! Никакого другого смысла в этом «отлучении» не было, и ничего, кроме вреда самой Церкви, оно не принесло.

Повторяю, меня в данном случае интересует не это. Мне интересно: почему так поступила Софья Андреевна? По сути, она исполнила то, что угрожала сделать в письме главенствующему члену Святейшего синода митрополиту Вадковскому в 1901 году, когда писала, что легко найдет и даже подкупит священника, чтобы похоронить своего мужа по православному обряду. Вадковский ответил ей весьма ироническим письмом. Он писал: зачем же вы, графиня, будете насиловать волю своего мужа после его смерти? Ведь он сам не признает православных обрядов.

И Вадковский был прав! Толстой отрицал обряды и категорически завещал не отпевать его после смерти и никаких церковных служб не проводить. То есть в 1912 году Софья Андреевна пошла против воли мужа. Продолжала с ним спорить! Это просто удивительно!

К.Б./ Я бы не сказала, что это удивительно. Не думаете же вы, что, прожив 66 лет на земле, человек потом изменится за один день, за один год? Сила в ней была большая, упорство в отстаивании своей позиции она проявляла на протяжении всей жизни. Вину чувствовала — да, какую-то правоту Толстого осознавала, но сам характер ее не менялся. А характер был у нее, как у львицы, как она сама о себе заметила в разговоре с Иваном Владимировичем Цветаевым, директором Румянцевского музея.