Сонет Серебряного века. Том 1 - [8]

Изменник-ветер песнь привета.

Сегодня в небе нет лучей,

И дождь, дождь льется безнадежно,

Как слезы скорбных матерей!

И в этой тихой мгле безбрежной,

Смотри, к краям весны мятежной

Летит станица журавлей!

1893

Сатана

Однажды пролетел по аду вихорь света, —

И ожил вечный мрак, ликуя, как слепец,

Прозревший чудом вдруг нежданный блеск

рассвета,

И стону вечному мгновенный был конец.

С улыбкой кроткою небесного привета

Пред Сатаной стоял божественный гонец

И рек: «Несчастный брат, тяжелого запрета

Снимает иго днесь вселюбящий отец.

Смирись! К ногам его, к престолу всепрощенья,

С раскаяньем твоим, как с даром, полечу,

И ад не будет ввек, не будет ввек мученья!»

Ответил Сатана со смехом: «Не хочу!»

И весь погибший люд, все жертвы искушенья

Владыке вторили со смехом: «Не хочу!»

1893

Мать Сыра Земля

Я – Мать Сыра Земля! Я – гроб и колыбель!

Поют мне песнь любви все голоса творенья —

Гроза, и соловей, и море, и метель,

Сливаясь в вечный хор, во славу возрожденья, —

Живит меня Перун, меня ласкает Лель;

Из недр моих к лучам и радости цветенья

Стремится тонкий злак и царственная ель,

И мне, о человек, неведомы мученья.

Неутомимая, всех любящая мать,

Могла б я всем равно в довольстве счастье дать...

И зло не я, не я, благая, породила!

Незыблемый покой усталому суля,

Для бодрого всегда надежда я и сила!

Я – гроб и колыбель! Я – Мать Сыра Земля!

1894

Мерцана

Когда по вечерам меж летом и весной

Ты видишь, как в глуби лилового тумана

Зарницы ранние играют над землей,

Не верь, что это тень Перуна-великана!

Не верь! С небес тогда, в начальный час ночной,

Нисходит кроткая богиня нив, Мерцана,

К полям, где ширятся надеждой дорогой

Хлеба зеленые, как волны океана.

Она летит, летит – и край воздушных риз,

Скользя чуть-чуть по ним, легонько клонит вниз,

Как будто с ласкою, колосья молодые;

И с той поры гроза те нивы обойдет,

И град их пощадит, не тронут черви злые,

И солнце яркое до жатвы не сожжет.

1895

Велес

Я – Велес, мирный бог. Меж спящих стад дозором

Незримый я хожу, чтоб отвращать недуг

И чары хитрых ведьм, пока дымится луг

И звезды ночь пестрят серебряным узором.

Когда исчезла мгла перед Даждьбожьим взором,

Там рею ветерком, где, человека друг,

Спокойный, добрый вол влачит тяжелый плуг —

И доблестным его любуюсь я позором.

Иль от коров порой я пастуха маню

Под зыбкий свод ветвей—и тихо запою...

Он думает: над ним листва шуршит лесная;

Но песенки мои таинственной мечтой

В душе его звенят, и он поет, не зная...

И вещия слова хранит народ родной.

1895

Лад

Нет! Лад не ведает осмеянных страданий,

И клятв непризнанных и невозможных снов, —

И чужд ему позор преступных упований,

И счастья тайного, как умысел воров.

Он бог иной любви, он бог иных лобзаний,

Веселый, добрый Лад,– бог свадебных пиров,

И песен радостных, и честных обещаний,

Краснеющих невест и пылких женихов!

Подслушал Лад весной, что у плетня шепталось

По сизым вечерам,– и надоумил свах,

Чтоб не напрасно цвел цветок любви в сердцах,

Чтоб племя сильное спокойно умножалось

От синих южных волн до белой цепи льда

На лоне русских нив для славы и труда.

1895

Перун

Чего-то ждет земля... Нет вечного шуршанья

Меж золотых хлебов; утих шумливый лес,

И в душном воздухе нет песен, нет сиянья...

Вдруг вихорь налетел... и вдруг исчез,

И стала тяжелей истома ожиданья...

Но где-то на краю чернеющих небес

Сверкнула молния, – порывом ликованья

Веселый грянул гром, и ветер вновь воскрес...

И туча двинулась... несется ниже, ниже,

Как будто льнет к земле... Все чаще и все ближе

Блистает молния, грохочет громче гром...

Царь – богатырь Перун, монарх лазурной степи,

К любовнице спешит во всем великолепье —

И к ней на грудь упал с нахлынувшим дождем.

Даждь-бог

Средь бледной зелени приречных камышей

Белела дочь Днепра, как чистая лилея,

И Даждь-бог молодой, любовью пламенея,

С своих пустых небес безумно рвался к ней.

Горячей ласкою скользил поток лучей

По телу дивному,– и, сладостно слабея,

Она, предчувствуя объятья чародея,

Еще боясь любви, уж радовалась ей!..

Но стала вдруг кругом прекраснее природа;

Свет ярче искрился и зной страстней дышал...

Русоволосый бог с безоблачного свода

На деву тихих вод, ликуя, налетал, —

И мать своих детей, мать русского народа,

Он, наконец обвив, впервой поцеловал!

Стрибог

Есть черная скала средь моря-океана:

Там Стрибог властвует, и внуков-бегунов

Он шлет оттуда к нам с дождями для лугов,

С грозою, с вьюгами, с покровами тумана...

Тот вторит хохоту Перуна-великана,

А этот голосит тоскливей бедных вдов;

От рева старшего гудит вся глушь лесов,

А песни младшего нежней, чем песнь Баяна...

Но на своей скале в равнине голубой

Горюет старый дед, взирая вдаль сурово:

Могучие уста закованы судьбой...

А лишь дохнул бы он!—летели бы дубровы,

Как в летний день в степи летит сухой ковыль,

И от высоких гор стояла б только пыль!

Ярило

Идет удалый бог, Ярило-молодец,

И снежный саван рвет по всей Руси широкой!

Идет могучий бог, враг смерти тусклоокой,

Ярило, жизни царь и властелин сердец!

Из мака алого сплетен его венец,

В руках зеленой ржи трепещет сноп высокий;

Глаза, как жар, горят, румянцем пышут щеки...

Идет веселый бог, цветов и жатв отец!

Везде вокруг него деревья зеленеют,

Пред ним бегут, шумят и пенятся ручьи,