Соната незабудки - [105]

— Разумеется, знаем, — ответила Одри.

— Он не может сказать «Алисия», он говорит «Алифия», — и она от души расхохоталась. — Мэтти утверждает, что он дебил, потому что не умеет нормально разговаривать.

Леонора знала, что Алисия с Мэтти беспощадно насмехаются над Ларри, но не хотела выдавать сестру. К счастью, Ларри был немного не от мира сего, а потому не понимал, насколько они жестоки, и наслаждался их вниманием.

— Ифак, Алифия, я офедлаю лофадку по имени Фолененький для фебя, — продолжала кривляться Алисия.

Роуз и тетушка Эдна отнюдь не находили это забавным, но Одри все равно обняла Алисию и поцеловала ее в висок.

На пороге дома их уже ожидали Мерседес и Оскар с Лоро. Визжа от возбуждения, Алисия вылетела из машины и опрометью кинулась к ним.

— Девочка моя дорогая, — вздохнула старая кухарка, — ты точно подросла на целый дюйм!

— Ты получала все мои письма? — спросила Алисия, обнимая Мерседес за широкую талию.

— Конечно! По крайней мере, писать вас там, в Англии, научили.

— И не только писать. Я, между прочим, еще и по-французски умею говорить!

— И какая тебе от этого польза?

— Я смогу разговаривать с французами.

— Держись от них подальше, от этих лягушатников, — сказала Мерседес, вальяжно растягивая звуки. Она вспомнила французского моряка, с которым провела приятный вечер в порту. Это был короткий, но плодотворный союз, потому что у Томаса, родившегося девять месяцев спустя, была смуглая кожа и томный взгляд. Детские болезни, мучившие остальных ее детей, обошли его стороной. «Само собой, благодаря чесноку, попавшему ему в кровь», — решила тогда Мерседес.

Оскар усадил Лоро на плечо и кормил его семечками, чтобы тот помалкивал. У них с Мерседес вспыхнул роман, и они часто предавались страсти в маленькой каморке за кухней. Заслышав гомон, Сесил вышел на улицу с бокалом виски в руке. Его некогда ослепительная искренняя улыбка теперь казалась вялой и горькой. Он по очереди поцеловал Алисию и Леонору в лоб, поглаживая их точно так же, как тетя Сисли погладила их при первой встрече на вокзале.

Роуз и тетушка Эдна знали, что у Сесила проблемы с алкоголем, но не считали себя вправе вмешиваться. Роуз не понимала, какую именно проблему ему приходится топить в стакане, но Эдна-то знала… Если Луис решит остаться в Херлингеме, ей придется обсудить этот вопрос с племянницей тет-а-тет. Он приехал несколько недель назад и до сих пор жил в доме своего брата. «Очень нездоровая ситуация», — беспокоилась Эдна, жалея Сесила, который любил Одри с первого дня их знакомства. Она знала, что племянница сердится на мужа за то, что тот отправил дочерей в пансион, но супружеская измена — не самый удачный способ его наказать… Это не приведет ни к чему хорошему, а больше всех страдать, в конечном итоге, будут дети. Эдна смотрела на сияющую от счастья Одри. Прежде всего та была матерью, и лишь потом — женой. Эдна задавалась вопросом, какие планы строит племянница с Луисом, ведь так не могло продолжаться бесконечно. «Может быть, теперь, когда вернулись близняшки, Одри возьмется за ум и прекратит эту связь. Она всегда мыслит здраво и непременно примет правильное решение».

Алисия исчезла на кухне в обнимку с Мерседес, а Леонора пошла на террасу вместе с матерью, отцом и бабушками.

— Ну, Леонора, расскажи, как тебе учится в Коулхерст-Хаус, — попросил Сесил.

Одри разлила холодный лимонад по стаканам и протянула один дочери, которая тут же жадно его опустошила.

— Мне нравится, — сказала она.

— Отлично, — ответил он. — А что насчет тети Сисли?

— Мне она очень нравится.

— Рад это слышать.

— У нее на поле живет целая семья цыган. Они ухаживают за ее садом и помогают собирать урожай. Я тоже им помогаю.

— Отлично.

— У них у всех очень странные имена. — В глазах Леоноры появился задорный блеск. — Панацель, Маша, Флориен и Равена… — перечислила она, а потом рассказала родным все о своих новых друзьях и поделилась мечтой стать цыганкой, когда вырастет.

Сесил слушал дочь вполуха, куда больше внимания уделяя жене. Одри выглядела потрясающе и лучилась искренней радостью. Теперь он сожалел, что отправил дочерей за границу. Он поступил так из благих побуждений, и они получат самое лучшее образование, но для этого ему пришлось пожертвовать своими отношениями с женой, и цена оказалась слишком высокой. С того момента, когда он объявил о своем решении отправить девочек в Англию, их отношения начали разрушаться. Сейчас это едва ли можно было назвать отношениями. Вне всяких сомнений, Одри предпочитала его обществу общество Луиса, и Сесилу оставалось только догадываться, как далеко они могли зайти. Он не был глуп и трезво смотрел на вещи. Он надеялся, что когда-нибудь она вернется к нему, и был готов дать ей столько времени, сколько понадобится. Так он поступал всегда… А пока что он находил отдушину в выпивке: алкоголь успокаивал боль и подпитывал надежду. Служа в армии, Сесил открыто противостоял любому врагу, но на этот раз у неприятеля в распоряжении было то, чем он не мог рисковать, — сердце Одри. Поэтому он прятал голову в песок, как здешние страусы, и надеялся, что все решится само собой.