Сон в летний день - [3]

— Пусть все идет к черту, и ты, Джеффри, со своими суждениями и мнениями.

Франки, рассмеявшись, затянула ленту корсажа на платье так, что ее скромная грудь стала выглядеть куда более выразительно, затем переложила дорожные чеки в карман платья вместе с ключом от комнаты. Лишь тонкие платиновые часы, подарок отца после развода, были свидетельством современности, но она спрятала их под рукав платья и босиком отправилась на ярмарочный маскарад.

Солнечный день, казалось, был особенно ярок, а небо незабываемо голубым. Франки чудилось, что повсюду царят магия, наслаждение и волнующе-опасные приключения. Вот как будто сам собою появился венок на ее волосах. Она некоторое время смотрела на кукольников, восторгалась рыцарским поединком. Смеялась и аплодировала участникам пантомимы, которые играли импровизированную пьесу, затем купила небольшой пирог, испеченный крестьянками в виде голубя, и нашла место на берегу ручья, который протекал посреди деревни. Здесь Франки ела свой ланч, погрузив ноги в прохладную воду, поздравляя себя с тем, какая она смелая и современная женщина. Ощущение возбужденности поднималось из глубины ее тела, как было на Рождество. Но это было что-то большее, значительно большее.

Франки прислонилась к стволу старинного дуба и закрыла глаза. «Никаких следов мигрени, — подумала она. Головные боли преследовали ее в течение всего времени после их развода с Джеффри. — Почему же я так счастлива сейчас?» Жужжащий звук вырастал до рева, и Франки очнулась. Может, у нее нервный срыв или маниакальность? Как объяснить ее чрезмерную веселость?

Когда она снова открыла глаза, то удивилась: мир вокруг нее изменился в течение нескольких секунд. Ручей стал шире и глубже, появился деревянный мост, перед которым стоял большой камень. Трава, на которой она сидела, была благоуханной, нежно-зеленой и невытоптанной. Сама деревня стояла в некотором отдалении, а кирпичные здания превратились в убогие хижины, покрытые соломой. Хотя, как и прежде, повсюду были люди, но другие люди. Их одежды были проще и грубее, большинство имело нечистую кожу и плохие зубы.

Но что особенно привлекло внимание Франки, так это вид Сандерлин Кип. Замок неясными контурами маячил на фоне мягко-голубого английского неба. Подъемный мост выглядел крепким, а ров был полон воды.

Франки посмотрела на это с изумлением, закрыла глаза, затем взглянула вновь. Видение не исчезло. Она неуверенно поднялась на ноги, нервным движением раскрошив пирог, и крепко прижалась к стволу дерева. Но это было другое дерево, не столетний великан, а едва подросшее гибкое деревце. Один из жителей деревни указал на нее и что-то сказал другим. Франки, испуганная и заинтригованная, рассматривала всех участников этой гигантской игры: актеров, клоунов, купцов и небогатых дворян. Это могла быть галлюцинация, а не действительное событие. Она снова удивилась, как ее подсознание предложило такой полный цвета и красок подарок — ее личную легенду о средневековой жизни.

Толпа начала тесниться вокруг нее, глазея и указывая. Она чувствовала их запахи, видела пугливое любопытство. Все это переполнило чувства Франки, и она была близка к обмороку. Они бормотали, что-то спрашивали, но их язык был подобен языку Чосера, как она помнила его из курса колледжа, но понимала лишь слова «здесь» и «там».

В тот момент, когда силы вот-вот были готовы покинуть Франки, кто-то подошел, решительно протиснувшись через толпу. Он был высок и широкоплеч, с золотисто-русыми волосами и глазами странного цвета. Одет в серые рейтузы, кожаные ботинки и пурпурную накидку с вышитой эмблемой в виде льва на груди. На левом боку у него висел меч.

Франки пристально посмотрела в эти острые умные карие глаза. Она едва держалась на ногах, обхватив ствол дерева обеими руками.

— Я не знаю, как ваши люди ухитрились все это устроить так близко к реальности, — вымолвила она, — я потрясена.

Толпа вокруг них снова начала роптать. Он успокоил их жестом руки и выкриком «Тихо!». По некоторым обрывкам речи Франки догадалась, что он говорит на одном из местных диалектов. Она чувствовала уверенность в том, что где-то в глубине мозга сумеет перевести его странный английский на вполне понимаемый ею язык. Она протянула руку.

— Привет, — голос ее лишь слегка дрогнул. — Я — Франческа Виттер.

Гигант взглянул на ее руку, затем, пристально, в глаза. Франки подошла ближе, снова слабея, и он подхватил ее и крепко удерживал.

— А кто вы? — выдавила она из себя с трудом.

Он слегка поклонился и сказал:

— Браден Стюарт-Рэмси, герцог Сандерлин. — Дерзким взглядом окинул ее взятое напрокат муслиновое платье. — Вам интересно здесь? Вы выглядите вполне подходяще для вечернего бала.

Франки чувствовала себя, как между двумя вращающимися дверями, поворачивающимися в разных направлениях. С одной стороны, она была охвачена благоговейным страхом в присутствии герцога. А с другой, оскорблена его явной самонадеянностью. Чувство собственного достоинства возобладало.

— Вы совершенно не такой, каким я вас представляла из чтения путеводителя. Более того, поищите для своего бала кого-нибудь в другом месте. Я боюсь, что не подойду для этого, к тому же я не пою и не танцую.