Сон наяву - [37]

— Как Эдвард, — тихо произнесла Айрин.

Джун вопросительно посмотрела на дочь.

— Не отвлекайся, — попросила Айрин, — рассказывай дальше.

— Рассказывать почти нечего. Рандольф не захотел возвращаться к своей прежней жизни, хотя он мог найти себе достойное место по рекомендации Эдварда Фроста. Так случилось, что его выздоровление совпало с покупкой этого участка и строительством дома, которое затеял Эдвард. Он предложил Рандольфу вести хозяйство в его новом доме за очень большие деньги. Кстати, планировка и экипировка кухни целиком и полностью идея самого Рандольфа, — добавила Джун с такой гордостью, словно это была ее личная заслуга.

Айрин не удержалась от улыбки.

— По-моему, ты влюбилась в Рандольфа, нежно сказала она.

Джун порозовела, невольно выдав свои чувства.

— Рандольф в самом деле исключительно благородный человек. Такой же, как Эдвард.

Ну вот, они снова вернулись к Эдварду. Айрин решительно поднялась с кресла.

— Извини меня, я очень хочу спать. Спокойной ночи, мама.

— Признайся, дочка, что ты любишь Эдварда, — тихо сказала Джун ей вслед.

9

Со слезами на глазах Айрин быстро вышла из комнаты матери. Почти ничего не видя перед собой из-за пелены слез, она остановилась.

Надо с этим кончать, и чем скорее она расстанется с Эдвардом, тем лучше будет для всех.

Разумеется, без мелодраматических сцен. От свиданий с ним она будет отказываться, ссылаясь на всякие обстоятельства. Эдвард человек гордый, он быстро все поймет.

Айрин подошла к перилам площадки и прислушалась. В доме установилась полная тишина.

Проходя мимо комнаты, где спали мальчики, она приоткрыла дверь и проскользнула внутрь.

Дети крепко спали на большой кровати при свете ночника. Она постояла над ними, почувствовала соленую влагу на губах и поняла, что плачет. Совсем расклеилась, подумала Айрин, досадуя на себя. Осушив глаза ладонями, она поправила одеяло, убрала стоявшие в ногах машины, которые подарил им Эдвард в канун Рождества, и тихонько вышла из комнаты.

Открыв дверь в свою комнату, Айрин потянулась к выключателю и чуть не вскрикнула, когда заметила в кресле большую темную фигуру. Рука ее повернула выключатель, и стало ясно, что это Эдвард сидит в кресле, выставленном на середину комнаты.

— Где проходила вечеринка? — спросил он насмешливо, оставаясь на месте.

— Какая вечеринка?

— В гостиной ты засыпала на ходу, а я жду тебя здесь уже больше получаса.

Потрясение, вызванное присутствием Эдварда в ее спальне, затмил гнев.

— Да, я действительно хотела спать, но пришлось разговаривать с матерью. Это что, преступление? Потом я проверила, как спят дети.

Вот все мои семейные обязанности перед сном, Эдвард. Я дочь и мать.

— Сегодня ты напоминала мне об этом неоднократно. — Глаза его смотрели холодно. — Собственно, поэтому я здесь.

— Тебе не стоило этого делать. — Айрин настороженно смотрела на него. — Уже первый час, и я устала.

— Не правда. — Эдвард говорил негромко, но в каждом его слове таилась угроза.

— Извини, я забыла, что ты здесь хозяин, — резко сказала Айрин. — И можешь всеми распоряжаться по своему усмотрению.

— Напрасно ты заговорила в таком тоне. Вторую половину дня ты провела так, словно меня вообще нет в этом доме. Я хочу знать почему.

На практике демонстрировала мне «два разных мира»? Если так, то это полная нелепица. Во всем мире люди объединяются, независимо от своего происхождения и положения в обществе. Тебе это хорошо известно.

— Я вкладывала в свои слова совсем другой смысл, а вовсе не происхождение и положение в обществе, — взорвалась Айрин, нервы не выдержали.

— Тогда какой смысл ты вкладывала? — Он резко поднялся и направился к ней. — Какой? — повторил он. — Только не надо мне снова твердить, что ты мать двоих детей. Они были у тебя с самого начала. Что изменилось?

Тебе известно, что я не сделаю ничего, что может причинить вред детям, огорчить их или нарушить их привычный уклад жизни. Не делай из меня эгоцентрика, диктатора, чудовища, мне это не нравится.

— Я не говорила, что ты чудовище, — мгновенно возразила Айрин.

— Не говорила, но дала мне понять своим сегодняшним поведением. — Он взъерошил волосы на голове, проведя по ним пятерней, знакомый ей жест отчаяния и гнева. — Черт возьми, я целый месяц хожу вокруг тебя на цыпочках. Я выслушивал от тебя оскорбления, сдерживал себя, сходил с ума. И все это ради чего? Чтобы ты продолжала смотреть на меня, как на человека, от которого каждую минуту со страхом ждешь какой-нибудь гадости!

— Все не так! Все не так! — восклицала Айрин, нервно расхаживая по комнате.

Эдвард следил за ней глазами.

— Нет, так, Айрин.

— Если ты так чувствовал, то зачем нужно было беспокоиться? — спросила Айрин, остановилась и посмотрела на него. — Назначать мне свидания? Дружить со мной? Встречаться как друзья? Ведь это была твоя идея!

— О, я хорошо все помню. Особенно наш первый ланч в ресторане, поверь мне. Уж его мне не забыть до конца своих дней! — Он вдруг привлек ее к себе и взял в кольцо рук. — Вспышка недоверия ко мне в машине из-за сущего пустяка, горящие зеленым огнем глаза, длинная юбка, облегающая твою попку так, что я потом неделю не мог заснуть от перевозбуждения. — Он взял ее за талию и тряхнул. — Когда ко мне подошли и сказали, что птичка упорхнула, мне надо было сразу выкинуть тебя из головы. Мне не нужно было создавать себе лишние трудности в жизни в виде маленькой русалки с веснушчатым носом. Но ты, словно заноза под кожей, не давала мне покоя.