Сон наяву - [35]

— А где дядя Эдвард? — спросил Ники сонным голосом, пока Айрин расхаживала по комнате, гасила верхний свет и включала ночник. — Разве он не придет пожелать нам спокойной ночи?

Айрин на секунду остановилась, детский вопрос застиг ее врасплох.

— Он придет попозже, мой дорогой, сейчас он разговаривает с бабушкой.

Ей стало нехорошо на душе, что пришлось солгать. Она заметила, с каким ожиданием смотрел на нее Эдвард, когда она уводила детей из гостиной. Не дождавшись ее одобрения, он не сделал попытки направиться за ними.

За четыре дня Майкл и Николае успели сильно привязаться к Эдварду. Медленно спускаясь по лестнице, Айрин думала о ночном решении покинуть утром этот дом. Сегодня это решение невыполнимо. Но им все равно придется расстаться!

Эта мысль пронзила ее, причинив боль. Эдвард так добр к ней, к детям, к ее матери. Она была благодарна ему всем сердцем. Но, к сожалению, ничто не меняется в их обстоятельствах. Можно тысячу раз проклинать себя за то, что согласилась с ним встречаться и тем самым загнала себя в ловушку. Ведь с самого начала было ясно, что именно Эдварду нужно от нее! Физическое притяжение между ними может закончиться всего лишь постелью. И надо отдать ему должное, он терпеливо готовил ее к этому сотней разных способов.

Из-за двери гостиной доносился жизнерадостный смех матери. Айрин остановилась. Давно она не слышала, чтобы мать смеялась от души.

Молодой веселый смех! Так она смеялась в последний раз, когда еще был жив отец. Айрин помнила, что ее родители любили друг друга. О такой любви она мечтала, когда выходила замуж за Кевина. Ее мечте не суждено было осуществиться, а вот ее родители сохранили эту любовь до конца. До преждевременной кончины отца.

А теперь ее мать смеется в обществе Рандольфа. Что это значит? Айрин поймала себя на мысли, что Джун вполне могла бы стать женой Рандольфа, и тут же осадила себя. Этого не случится, ведь они знакомы всего несколько дней. Велика важность, что Рандольф смог вернуть ее матери способность смеяться, как прежде! Айрин не кривила душой, когда сказала, что не имеет ничего против их взаимной симпатии, напротив, она даже рада за мать. И даже если их симпатия перейдет во что-то большее, она все равно будет радоваться за них. Рандольф ей понравился с момента их знакомства.

Однако не стоит загадывать, время покажет, насколько это серьезно.

Тем не менее Айрин не торопилась входить в гостиную, нужно полностью успокоиться, чтобы присоединиться к остальным. Почему жизнь такая сложная и непредсказуемая штука? — задалась Айрин вопросом и открыла дверь.

С милой улыбкой на лице она вошла в уютную гостиную, наполненную светом и теплом горящего камина. Джун и Рандольф беседовали, сидя на кушетке, Эдвард занимал кресло возле камина и орудовал кочергой в прогоревших поленьях. Когда он оглянулся на нее, Айрин увидела его мрачный взгляд исподлобья.

Ей легко удалось вступить в общий разговор.

Она сказала, что близнецы приглашены на рождественский праздник, который состоится на днях в доме их одноклассника, живущего по соседству. Поэтому им, наверное, будет лучше вернуться домой. Она искренне благодарила Эдварда за его гостеприимство и доброту. Однако они причинили ему столько неудобств, что теперь, когда все поправились, самое время дать ему возможность вернуться к своей обычной жизни.

Эдвард только улыбался, слушая ее, при этом взгляд его светлых глаз становился все более холодным и отчужденным. Поэтому до конца вечера Айрин старательно избегала смотреть в его сторону.

В одиннадцать часов, когда Джун не удалось скрыть зевоту, заговорили о том, что пора бы всем отправиться на покой после долгого праздничного дня. Айрин первой поднялась с дивана и взяла мать под руку. Пожелав мужчинам спокойной ночи, они вместе вышли из гостиной и поднялись по лестнице на площадку, где были расположены спальные комнаты.

Здесь Джун схватила дочь за руку, не дав ей скрыться в своей комнате, и взволнованным шепотом спросила:

— В чем дело, Айрин? Ты что, поссорилась с Эдвардом?

— Ма, все гораздо серьезнее, — еле слышно ответила дочь.

— Не понимаю, когда вы успели поссориться, весь день мы вроде были вместе.

— Говорю тебе, мы не ссорились. Дело в том, что...

Айрин не знала, как убедить мать в правильности своего поведения, поскольку была уверена: что бы она ни сказала ей, мать все равно будет на стороне Эдварда.

— Дело в том, что Эдварду не нужны продолжительные отношения, — прошептала она, оглянувшись по сторонам, словно опасалась, что предмет их разговора может выскочить в любой момент из темноты. — Я не хочу травмировать детей, когда ему надоест являться к нам в дом. Поняла? Они чересчур привязались к нему за праздник.

— Кто говорит, что Эдвард собирается забыть дорогу к нашему дому? — строго спросила мать.

Вопрос был резонный, и Айрин слегка растерялась.

— Я. Он. О Господи, ты не хочешь ничего понимать! — воскликнула она в раздражении. — Эдвард ясно дал понять, что не имеет серьезных намерений? Теперь понятно? Недели, а может, месяцы постельных удовольствий, а потом распрощаться без взаимных обид. Вот что ему нужно! Он сформулировал свое жизненное кредо еще во время нашей первой встречи, если хочешь знать.