Сон наяву - [17]

Она передала цветы матери, поднялась в свою комнату и прикрепила орхидею с чудесным ароматом к джемперу. Захватив куртку, Айрин спустилась вниз и увидела, что мать с Фростом чему-то весело смеются. Ей не понравилось, что между ними установились слишком доверительные отношения, словно он уже был принят в их дом. Этот дом для нее маленькая крепость, островок безопасности. А Фрост, похоже, способен проложить себе путь в ее святая святых при поддержке матери.

— Мы едем? — холодно спросила она, когда они увидели ее.

— Конечно.

Айрин успела заметить, как Эдвард, глядя на Джун, выразительно приподнял брови, комментируя без слов ее холодный тон.

— Куда вы собрались?

Трое взрослых обернулись к лестнице — на. одной из ступенек сидели рядышком два мальчугана в пижамах.

— Эй, как вы здесь оказались? Вам уже положено спать в своих кроватках.

Эдвард отметил, что в голосе Айрин не было суровости, соответствующей ее словам, в нем слышалась только нежность.

— Я их сейчас уложу, — засуетилась Джун, но первым к мальчикам поднялся Эдвард Фрост.

— Забираю вашу маму на ужин со мной. С вами все в порядке? — сказал он и улыбнулся.

Мальчики переглянулись и кивнули.

— Да. Мы знали, что ты придешь, — сказал Майкл. — Мы слышали, как мама говорила о тебе с бабушкой.

— Все, дети, скажите всем спокойной ночи и отправляйтесь в постель, — поспешила вмешаться Джун, пока дети не наговорили лишнего. Она взяла их за руки, подняла со ступенек и быстро увела в детскую.

— Спокойной ночи, Мики и Ники, — пожелал им вслед Эдвард.

Айрин видела, что у него дрожат губы от сдерживаемого смеха. Он явно догадывался, что в разговоре о нем отзывались не очень почтительно. Но кто мог знать, что мальчики подслушивали их разговор? Прежде они не были замечены в этом.

— Неужели все так безнадежно плохо? спросил Эдвард, когда они вышли из дома. Ему не удалось скрыть растерянное изумление.

— Извини, я не понимаю, о чем ты? — сказала Айрин дрожащим голосом, хотя отлично понимала, что имел в виду Фрост.

Открыв калитку, Эдвард отступил в сторону, пропуская ее вперед.

— Я не сомневаюсь, что твоя мама доброжелательный человек, только, по-моему, чересчур непосредственна в своих проявлениях.

Бедные дети!

Айрин молча прошмыгнула мимо него и увидела потрясающий спортивный автомобиль.

Можно было не спрашивать, кто его владелец.

Скользнув на низкое переднее сиденье, она оценила преимущество брюк для езды в таком автомобиле. Как бы она сейчас выглядела, если бы послушала мать и надела длинную юбку?

— Пристегни ремень, — сказал Эдвард, сев за руль.

— Что? — не поняла Айрин и вдруг ощутила его так близко, что почувствовала себя сидящей на вулкане.

— Ремень безопасности — справа от тебя.

Айрин растерянно оглянулась, не предпринимая никаких действий. Тогда Эдвард перегнулся через нее, вытянул ремень и пристегнул слева от нее. Айрин замерла, мгновенное ощущение тяжести его тела напомнило ей об их дневных поцелуях. Сердце билось так громко, что, должно быть, слышно было всей улице. Эдвард тем временем пристегнул себя ремнем.

— Теперь все в порядке, — сказал он и включил двигатель.

— Красивая машина, — пролепетала Айрин, чувствуя потребность хоть как-то снять напряжение.

— Спасибо. Мужчины — как дети, они любят красивые игрушки.

Машина взревела и на большой скорости рванула с места. Айрин задохнулась. Ей не доводилось ездить на таких мощных машинах.

— И, наверное, дорогая, — слабым голосом произнесла Айрин, всем телом ощущая близость Эдварда. Ничего детского в нем не было, по ее мнению.

— Самая дорогая на данный момент. Люблю спортивные машины, ощущение скорости. Получаешь не только удовольствие, езда на большой скорости — это мощный адреналиновый допинг. Я член нью-йоркского клуба гонщиков и участвую в гонках. Горные лыжи тоже хороши в этом плане.

По-видимому, адреналина в ее крови и так с избытком, потому что Айрин не получала от скоростной езды никакого удовольствия.

— Думаю, жизнь дороже, чем этот допинг, — сказала она мрачным тоном. — Такой риск меня не привлекает. Мне всегда казалось, что экстремальными видами спорта увлекаются люди, жизнь которых сложилась несчастливо. — Она искоса посмотрела на Эдварда.

Ему явно не понравились ее слова. Губы его были сжаты, глаза прищурены, под скулами играли желваки.

— Конечно, у каждого есть право выбора, как распорядиться своей жизнью, — добавила она.

— Вы всерьез хотите сказать, что мое увлечение автомобильными гонками и горными лыжами есть неосознанное стремление к смерти?

— Я этого не говорила, просто высказала свое соображение, что человек, живущий полноценной насыщенной жизнью, не станет рисковать ею без особой необходимости.

— Избавьте меня от доморощенной психологии, — сухо сказал Эдвард.

— Извините, но разговор на эту тему начали вы, — запальчиво возразила Айрин.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь приглушенным шумом двигателя, уносившего их в ночь на явно недозволенной скорости.

— Почему вы все время так себя ведете? неожиданно спросил Эдвард раздраженным тоном.

— Как? — удивилась Айрин.

— Спорите, возражаете, настаиваете на своем. — Он не скрывал сильного раздражения. Я еще не встречал женщины, подобной вам, у которой на все случаи жизни было бы свое, особое мнение.