Сон - [35]

— Наверное, над этим мужчиной. Не знаю… — Когда молодая женщина снова подняла глаза на Чарли, в них читалось беспокойство. — Кажется, ей что-то было нужно от него, — сказала Дженни, внезапно побледнев, — и я чувствую, что она добьется своего.

Глава 8

Всю неделю Дженни тряслась при мысли о предстоящем в четверг посещении Центра сна в клинике на Пуэбло-стрит.

В тот вечер она торопливо вернулась домой, посмотрела новости, позвонила матери — в последнее время это случалось не часто, — а затем поднялась наверх. Дженни приняла душ, надела свитер, слаксы, а затем собрала маленькую ковровую сумку, сунув туда пижаму, толстый стеганый халат, зубную щетку, щетку для волос, немного косметики и, конечно, книгу.

Она вышла из дома ровно в восемь тридцать и прибыла к точно назначенному времени — восемь сорок пять. Центр сна находился на четвертом этаже, в прямом как стрела коридоре со множеством дверей. Она толкнула одну из них и вошла.

Сегодня, как и в прошлый раз, дежурным был Уолли де Стефано. Он поздоровался, но вместо того чтобы идти с ней в спальню, как ожидала Дженни, повел ее по коридору в кабинет врача. Дженни помедлила у дверей, увидев табличку «Бенджамин И. Бекетт».

— А где же доктор Голдстэйн? — спросила она.

— Получил работу в Рочестере, штат Миннесота. Это — большое повышение.

— Рада за него, но не за себя: опять придется иметь дело с новым человеком…

— Доктор Бекетт теперь глава клиники. Он завел здесь новые порядки впрочем, кажется, к лучшему. — Уолли улыбнулся. Это был плотно сбитый мужчина лет сорока, с носом, как у бульдога. — Присядьте, пожалуйста. Доктор примет вас через несколько минут.

Она подчинилась и села на одно из двух скромных кресел коричневой кожи, стоявших у заваленного письменного стола. На стенах висели обычные дипломы в рамках, на столе стояли фотографии жены и троих детей, на полу лежали стопки медицинских журналов с заложенными страницами. По всему было видно, что директор клиники — человек занятой.

— Хэлло, Дженни, — раздался мужской голос от дверей, — я Бен Бекетт.

Дженни встала, и доктор тепло поздоровался с ней за руку.

— Добрый вечер, доктор Бекетт…

От очков, украшавших его длинный прямой нос, спускалась тонкая серебряная цепочка, надетая на шею. Волосы у мужчины были седые, глаза бледно-голубые. Он еще раз прочел скрепленные зажимом заметки.

— Я просмотрел ваши графики.

— Мои графики?

Он кивнул и задумчиво потеребил цепочку.

— Кроме того, я говорил с доктором Хэлперн. Она считает, что ваша бессонница не только не проходит, но последние кошмары еще усилились.

— К несчастью, это так.

— В свои прежние посещения вы обсуждали с доктором Голдстэйном ваши сны?

— Мы говорили главным образом о бессоннице, но она могла вызываться множеством причин.

Он кивнул:

— Чем угодно — от стресса до пищевой аллергии. Могут сыграть роль химические загрязнения окружающей среды, перемена высоты над уровнем моря, алкоголь, наркотики… или психическая травма. Доктор Хэлперн считает, что в вашем случае виновата именно последняя.

— Да, верно.

— Сегодня мы снова протестируем вас и проверим, что изменилось со времени последнего посещения. — Он жестом пригласил Дженни следовать за ним. — Наверное, вы догадываетесь, куда мы идем?

По коридору — в уже знакомую ей спальню. Комната была уютно, почти роскошно обставлена: двухспальная кровать была покрыта голубым стеганым одеялом, на окнах висели бледно-голубые шторы, которых она раньше не видела. Под филодендроном стоял телевизор, а на тумбочке лежала стопка бестселлеров.

— Мы пытаемся создать пациенту все удобства, — сказал доктор, — хотим, чтобы он чувствовал себя как дома.

Как дома… С видеокамерой над кроватью, инфракрасным освещением и кучей проводов у кровати! Впрочем, они делали все, что могли…

— Сейчас вам нужно лечь, — сказал доктор. — Когда будете готовы, нажмете на кнопку. Придет Уолли и включит аппаратуру. А утром поговорим еще раз.

Она кивнула и посмотрела вслед высокому седовласому мужчине, который вышел и закрыл за собой дверь. В смежной со спальней ванной Дженни сняла свитер и слаксы и надела пижаму, которая позволяла разместить датчики, нужные для проведения тестов. Она вернулась в комнату, села на кровать и нажала на кнопку. Через несколько секунд вошел улыбающийся Уолли де Стефано.

— Сами знаете, миссис Остин, это потребует времени.

Насколько она помнила, около получаса.

Стоя рядом с кроватью, Уолли натер ее раствором под названием «омнипреп», который улучшал электрическую проводимость кожи, а затем — один за другим — стал подключать двенадцать электродов диаметром с монету в десять центов каждый. Они прикреплялись к ногам, лицу и животу.

Пять из них были подключены к электроэнцефалографу — сокращенно ЭЭГ, чтобы регистрировать электрическую активность мозга. Другие фиксировали движения ног, подбородка, глаз, пульс и частоту дыхания. Двенадцатый закреплялся на лбу, чтобы уменьшить электрические помехи.

Поскольку она еще не спала, главный штепсель не был включен. Это позволяло ей ходить по комнате. Через два часа она стала клевать носом, а книга в руках изрядно потяжелела. Тут вошел Уолли и молча подключил ее к системе. Проводки от электродов вели к полисомнографу, который усиливал электрические сигналы и передавал их на самописец. К воротнику ее пижамы был прикреплен микрофон, чтобы Уолли мог слышать каждый необычный звук; какой-то белый прибор включался и подавлял искажения сигнала.