Соломенный кордон - [67]

— Убирайся! — заорал я на Мыколу. — Ждешь, чтобы мы тебя умыли и свели к начальнику?

Мои слова подействовали. Тягнырядно попятился и заспешил к цеху. С этого дня он совсем невзлюбил нас.

Отдежурив сутки с седьмого ноября на восьмое, мы получили выходной. Я зашел к Геннадию, когда он одевался. Мать его хлопотала рядом. Несмотря на то, что кроме Геннадия в семье было еще трое, она всегда успевала присмотреть за каждым. Друг выглядел как огурчик. Белая нейлоновая рубашка, темно-вишневый галстук, костюм из черного крепа без единой морщинки. Заметил я и модные остроносые туфли — все это ему покупала мать. Не зря друг беспрекословно выполнял любые просьбы и поручения матери.

Мне стало неловко за свой вид, и я наотрез отказался от приглашения пройти в комнату, ждал Генку у порога. «Удивительно, — думал я, глядя на Геннадия, — совсем другой человек — взрослый и солидный. Как меняет людей одежда... Вот выйдем на улицу, заставлю его прокатиться по льду в этом наряде».

Мы шли во Дворец культуры на вечер танцев. Танцоры, правда, мы неважные, да и с девчонками не умеем обращаться, но раз решили отдохнуть по-человечески, надо выполнять, что задумали.

— Может быть, зайдем ко мне и хлопнем граммов по сто? Старик мой выпить не любит, у него всегда есть горючее.

— Нет, ошалеем еще... Кому это интересно? Я же сказал тебе, что сегодня обязательно познакомлюсь с девчонкой.

— Смотри, тебе видней, ты выше. — И тут я вспомнил, что хотел попросить Генку прокатиться. — Ген, смотри, какой ледок.

— Хватит малютиться! — отрезал он.

— Что будет, когда ты познакомишься с девчонкой?..

Геннадий улыбнулся.

Погода выдалась по-настоящему праздничная. Первый снежок, чистый и мягкий, слегка поскрипывал под ногами, словно новые половицы.

— Ген, вид у тебя инкогнито, — напомнил я ему, — этот моцион от дома до Дворца тебе на пользу, ты как помидор. Клянусь, если ты во всеуслышанье не назовешь свое имя, тебя никто не узнает.

Последнее время мы с другом увлекались изучением новых для нас слов. На уроке русского языка внимательно следили за речью учительницы, и стоило ей произнести какое-нибудь незнакомое слово, тут же его записывали, а в переменку узнавали значение.

На прошлой неделе Генка запомнил два слова: «инкогнито» и «моцион». Слова эти ему понравились, но употреблял он их не всегда к месту. Вообще у него есть странная привычка — повторять все, что ему нравилось. Слова, мотив песни или стихи.

Он засиял, остановился и, обращаясь ко мне, спросил:

— Мой друг, неужели я так элегантен?

— Конечно!

— Великолепно. Именно таким я хотел нынче быть.

У входа во дворец группа ребят футболила жестяную банку. Генка оттолкнул одного и что было силы поддал банку.

— Ты с ума сошел!

— Забылся, — сказал он, осматривая туфлю.

Во дворце было людно. Мы прошли на второй этаж в зал танцев. Раздевалка, как всегда, не работала. Шубы, пальто ворохами лежали на стульях. Пробившись к самой сцене, где сидел наш самодеятельный оркестр, друг закивал знакомым музыкантам:

— Трубачам и барабанщику пламенный!

Те покосились в нашу сторону и тоже кивнули. Раздевшись, мы выбрали удобное место для наблюдения и стали осматривать публику.

— Ты посмотри туда! — Геннадий показывал в противоположный угол.

— Тягнырядно! — удивился я.

— Вот видишь, оказывается, он тоже посещает культурные места...

Мыкола в коричневом с белой полоской костюме, при пестром галстуке, завязанном большим пышным узлом, в хромовых сапогах, голенища с напуском, стоял у стула, на котором лежали два женских пальто. Точно так, наверное, одевался мой дедушка на святки.

— Вот это франт! Ты, Ген, перед ним ничто... Притом он наверняка с девушкой. Смотри, у него даже физиономия не блестит. А как он оберегает место и пальто своей дамы! Джентльмен, а не Мыкола.

Рядом с Тягнырядно, развалившись на стуле, сидел Санька Клинтух. Он исподлобья смотрел на танцующих и мял короткими толстыми пальцами «гаванскую» сигару. Чувствовалось, что Санька захмелел.

— Быть нынче драке, — сказал я.

— Обязательно, Клинтух в настроении.

В пашем поселке Санька считался самым заядлым хулиганом. Он худощав, суховат и очень подвижен. Когда мы занимались боксом, Клинтух был у нас тренером.

В спортивной форме он совсем другой. У него крутые широкие плечи, продолговатые бицепсы. Стоит ему согнуть в локтях руку, как бицепсы превращаются в шары. Талия у Саньки тонкая и корпус подвижен, словно башня танка. Реакция мгновенная, удар неожиданный и сильный. Все бои Клинтух выигрывал нокаутом. На областных соревнованиях его заметили, ввели в состав сборной области по боксу и вызвали на сборы.

Не любил Клинтух дисциплину, на сборах он нарушал все распорядки и, напившись, переколотил волейбольную команду. В тот же день его выгнали, жалобы на Клинтуха получили все комитеты поселка, начиная от партийного и кончая ДСО. Председатели и секретари посовещались между собой и пришли к единому мнению — учить надо человека. Нашего тренера обязали посещать вечернюю школу, но в вечерней четвертого класса не было. Санька приходил несколько раз в пятый, для того чтобы успокоить начальство и покурить с ребятами в перерыве.