Соломенный кордон - [65]

Геннадий резвился, изображая то лыжника, то конькобежца. Земля, покрытая гололедом, отлично скользила, и Генка, размахивая руками, носился вокруг меня.

— Гинструментальщики! — послышался голос Мыколы. — Вы что, забыли, о чем просил Батанов? Евсеевич просил, чтобы вы прийшли пораньше. — Тягнырядно стоял перед нами в своей блестящей сцецовке с оттопыренной пазухой, где хранил хлеб с салом.

— Подожди нас. Мы переоденемся мигом!

— Ни, я пиду.

— Вот стерва!.. — сорвался друг.

Евсеевич ждал нас у мастерской.

— Я же просил пораньше! — заорал он. — Берите инструмент и марш за мной!..

Хоть и кричал начальник, мы чувствовали, что он в добром расположении духа.

У главного копра шахты начальник остановился и, задрав голову, посмотрел вверх. Где-то далеко в темном небе висел прожектор, свет его был направлен на колеса копра.

— Там водяной шланг лопнул, — сказал он, — надо заменить. Кто из вас полезет с Мыколой?..

— Ни, Евсеевич, я туды не полезу, це дило не наше, — запротестовал Тягнырядно.

— Знаю, что не наше, но у ремонт-ствола заболел слесарь, а на шкивах поплавятся подшипники. Наряд я выписал, оплатят...

— Ни, Евсеевич...

— Давай, ребята, кто-нибудь из вас со мной! — Начальник направился к металлической лестнице.

— Мы сами, вы не ходите, — сказал Геннадий. Он, наверно, так же, как и я, представил Батанова на обледенелой лестнице метров под семьдесят.

— А справитесь?

— Будет порядок!

— Наденьте рукавицы, возьмите новый шланг, и осторожно, ребятки. Устанете — передохните. Кто из вас покрепче, лезь вторым...

Сумку с инструментом взял Геннадий. Я надел на шею свернутый шланг.

— Осторожней, ребята, я подожду вас здесь... Тягнырядно, иди в мастерскую! — услышали мы.

Стоило нам подняться над крышей эстакады, как мы почувствовали холод. Жгучий, словно крапива, ветер хлестал по лицу, руки немели. Я обвил ледяной прут лестницы, попытался зубами натянуть повыше рукавицы, чтобы не поддувало в рукава, но они оказались короткими.

Пока я возился с рукавицами, Геннадий поднялся на несколько метров выше. И тут я вспомнил о его чунях, подошва на которых была без единого рубчика, и скользили они лучше любых лыж. Генка этим всегда гордился.

«Поэтому он без спора и полез первым». — И я забыл о морозном ветре, заспешил и успокоился только тогда, когда вплотную подлез к другу.

Он поднимался молча. Раза два его нога оскальзывала, и оба раза на мое плечо. Первый раз он испугался, зло чертыхнулся и полез быстрее.

— Не спеши!

Геннадий сбавил темп. На копре было еще холоднее. От морозного ветра кололо в носу, выступали слезы.

— Вот где Северный полюс!.. Попробуй отыщи здесь этот проклятый шланг!

— Да вот же он, — увидел я.

Геннадий пошел ко мне и вдруг поехал к краю площадки.

— Падай! — закричал я.

Он упал на живот и замер. Еще несколько сантиметров — и все пропало... Там, внизу, сверкая троллеем, полз электровоз. Сверху он казался игрушечным. Я протянул Генке руку.

— Испугался?

— Чего?.. Вот же решетка! — он пнул ногой железный прут.

— Какая это решетка...

— Зацепиться можно... — Геннадий на коленях подполз ко мне. — Смотри на город. Вон сколько огней! Надо как-то выбраться и съездить в кино.

Огни города слегка мигали, и казалось, огромная рыба с золотисто-желтой чешуей трепещет на черном берегу.

— А теперь взгляни на наш поселок — жидко, вроде стайка светлячков, правда?

— Правда, но ты сними свои чуни, иначе очутишься там! — я показал вниз.

Геннадий разулся, подвязал как следует портянки и стал помогать мне менять шланг.

— Ну и холодина! — стучал он зубами. — Не завидую монтажникам-ремонтникам.

— Они не завидуют нам.

— Почему?

— Потому что они одеты как следует, а взять монтажника в шахту, в сорокаградусную жару, наглотается газу с пылью...

— В шубе и валенках, — дополнил картину Генка, — представляешь?

— Еще бы!

— Выходит, что это для нас небольшое развлечение, а Мыкола?.. Я думал, Батанов заорет на него, как обычно, а он — «сам полезу». С его комплекцией. У меня и то поджилки трясутся.

Заменив шланг, мы подвели форсунку к оси огромных колес, от которых уже несло теплом и пахло машинным маслом; закрепив шланг, стали спускаться.

— Как ты думаешь, ждет нас начальник?

— Вот спустимся, увидишь.

Я чувствовал, Генка что-то недоговаривает, но было так холодно, что совсем говорить не хотелось.

Лестница кончилась. Батанов по очереди снял нас, совсем как маленьких детей.

— А ну, бегом в мастерскую! — приказал он.

Дверь пронзительно взвизгнула, мы увидели торчащий из-под верстака толстый зад. Мыкола гремел патрубками, вроде выбирая нужный. Немного погодя он вылез и, подняв на нас красные, опухшие глаза, спросил:

— Зробылы?

— Сделали.

— А де же Евсеевич?

— Сейчас придет.

— Я в шахту поехал, на «Пугачевке» трос у машины лопнул.

Немного погодя пришел начальник.

— Согрелись?

— Почти.

Евсеевич подмигнул нам и вошел в кабинет. Ни разу мы не видели его в таком настроении. Генка ткнул локтем меня под бок и кивнул головой на дверь начальника.

— За мной, — приказал он. — Евсеевич, можно?.

— Входите. Садитесь вон туда, на ящик к батарее. Сегодня хорошо топят. Подождите немного, я вот допишу...