Соло на флейте - [3]

Шрифт
Интервал

– Потому что ноль! Потому что вы уже месяц скребете муму, товарищ капитан! А я доложил наверх, и там интересуются! Интересуются, Корнеев, понимаете? Кто он, на кого работает, какую информацию собирает? При чем тут гелий? Почему не боится? И флейта еще эта… Кто он, Корнеев? Даю еще три дня. Включайте мозги, капитан, и давайте результат – или пойдете в уголовку висяки собирать…

24. Телефонный разговор

– Доброе утро, доктор. Это Корнеев.

– Доброе утро.

– Я хочу вам рассказать о Сырцове… Вы волновались тогда…

– Да.

– Вот я и звоню вам, чтобы вы не волновались. С ним все хорошо. Хотите пообщаться с клиентом?

– Он – пациент.

– Ну допустим. Хотите?

– Да.

– Вот и прекрасно! Машина будет у вас через час.

– Но я на работе…

– С этим никаких проблем.

– Где он?

– Увидите.

25. Разговор в тюремном дворе

– Сергей Иванович, я уверен, что это недоразумение. Скоро все выяснится, и вас отпустят домой. Я попрошу, чтобы вам давали необходимые лекарства…

– Дело не во мне, доктор. Не во мне…

– Да. Я понимаю.

Молчание.

– Хорошо на воздухе, да? После дождя, с озоном…

– Аллотроп кислорода.

– Что?

– Озон. Формула «о три», молекулярный вес – четыре девятки…

– Сергей Иванович, скажите, а откуда вы…

– Они держат людей взаперти, доктор! Специально. Живых людей – без свежего воздуха! Вонь, тьма. А снаружи праздник, все время праздник. «Звонят колокола».

– Песня?

– Да. Там, на площади. Флаги, речи. Динамик – бум, бум! Невыносимо, доктор. Лица, как фарш. И всё так громко, громко.

– Вы потеряли сознание – тогда, в тот день, – от этого?

Молчание.

– Мне нужна моя флейта, доктор.

26. Разговор в кабинете

– Зачем ему флейта?

– Не знаю. Вообще, музыка успокаивает… У Шекспира в «Короле Лире»…

– Погодите вы про Шекспира, доктор! Потом про Шекспира! Скажите ему: флейта будет, но сначала он должен ответить на вопросы.

– Господин Корнеев, я – врач!

– Я в курсе.

– Вы просили помочь…

– Нам!

– Я должен помогать пациентам! Я давал клятву Гиппократа…

– Доктор, не будьте занудой. Я тоже давал клятву. Давайте искать компромиссы. Объясните ему, что надо пойти на контакт!

– Он обещал все рассказать. Но он хочет сначала получить свою флейту.

– Почему я должен ему верить?

– Потому что он честный человек.

– Вы меня с ума сведете.

– Сам и вылечу.

– Да? Ну ладно. Скажите: будет ему флейта.

27. Разговор в чужой квартире

* * *

– Погляди-ка внутрь.

– Да нет там ничего, глядел уже.

– А ты дунь.

– Куда?

– А вон сбоку дырка… Дай мне! Пфу-у-у… Клац-клац.

– Перделка дудячая…

– Как на ней играют-то? Пфу-у-у… Клац-клац.

– Ладно, поехали!

– Погоди! Корнеев велел газеты собрать.

28. Телефонный разговор

– Корнеев! Меня опять сношали из-за твоего Сырцова. Ты потрошить его будешь или там санаторий у вас?

– Утром, товарищ полковник.

– Почему не сейчас?

– Сейчас он вообще никакой, товарищ полковник! Сидит, плачет, гладит ее…

– Кого?

– Флейту.

29. Ночной диалог

– Что тут у вас происходит?

– Подследственный Сырцов играет на флейте, товарищ старший лейтенант!

– Кто разрешил флейту в камере?

– Капитан Корнеев, товарищ старший лейтенант!

– Жесть какая, а? Во дает.

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Жесть.

30. Фейсбук. Пользователь Ksenya Izmaylova

* * *

«Люди! У кого есть мыши-крысы в районе Мясницкой? Что-то мои зелюки сегодня ночью с ума посходили, пищали и на стены лезли. И звуки какие-то странные были со стороны Лубянки. Это у меня общие глюки с мышами, или типа ждать конца света?»

Понравилось 32 пользователям.

31. Утром

– Вы обещали все рассказать.

– Да. Конечно. Вы готовы услышать правду?

32. Признание подследственного Сырцова капитану Корнееву

Текст не сохранился.

33. Разговор под портретом

– Капитан, вы в своем уме?

– Товарищ полковник…

– Что «товарищ полковник»? Вы отдаете себе отчет? Вы сами слышите, что говорите?

– Да.

– Сдайте его сейчас же обратно в психушку и сами туда ложитесь! А мне рапорт, в письменном виде! Черт знает что! Про инопланетян мне рассказывать с утра пораньше! Три недели муйней маялся! Рапорт, сегодня же!

34. Рапорт

* * *

«…сообщил, что является наблюдателем от галактики Бэ Моль и заброшен на Землю с целью определения ее дальнейшей судьбы. Также Сырцов пояснил, что к заключению пришел отрицательному и у нас тут все плохо. По его словам, белковая материя никуда не годится. О своем задании, по его словам, узнал недавно. До того думал, что он человек. Утверждает, что способом передачи информации на галактику Бэ Моль была флейта…»

35. Справка. Гриф: МВД республики Казахстан, исх. № …

«По вашему запросу исх. № … сообщаем, что мать Сырцова С. И. Копытьева (Сырцова) Таисия Петровна, 1936 года рождения, в 1957–62 гг. занимала должность “уборщица-посудомойка” в спец. в/ч 11602-У и проживала в пос. Басмандык, находившемся в административном подчинении Министерства общего машиностроения СССР (космодром Байконур)».

Последние два слова подчеркнуты красным карандашом.

36. Разговор по селектору

– Где Корнеев?

– Не знаю, товарищ полковник.

– Найдите мне его, только быстро!

Часть вторая

Presto

37. Допрос подследственного Сырцова в главном здании

– Что за эксперимент?

– Я уже рассказывал это тому человеку. Который увез меня из больницы.

– Расскажите еще раз.

– Хорошо. Несколько пульсаций назад наша цивилизация приняла решение облучить Землю бемолем.


Еще от автора Виктор Анатольевич Шендерович
«Здесь было НТВ», ТВ-6, ТВС и другие истории

Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией. Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои… Не будем обобщать, господа, – дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать – первая древнейшая.Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии – гораздо раньше проституции.


Операция «Остров»

Те, кто по ту сторону телеэкрана составляет меню и готовит все это тошнотворное, что льётся потом из эфира в несчастные головы тех, кто, вопреки еженочным настоятельным призывам, забыл выключить телевизор, сами были когда-то людьми. Как это ни странно, но и они умели жить, творить и любить. И такими как есть они стали далеко не сразу. Об этом долгом и мучительном процессе читайте в новой повести Виктора Шендеровича.


Савельев

Новая повесть Виктора Шендеровича "Савельев» читается на одном дыхании, хотя тема ее вполне традиционна для русской, да и не только русской литературы: выгорание, нравственное самоуничтожение человека. Его попытка найти оправдание своему конформизму и своей трусости в грязные и жестокие времена — провалившаяся попытка, разумеется… Кроме новой повести, в книгу вошли и старые рассказы Виктора Шендеровича — написанные в ту пору, когда еще никто не знал его имени.


Избранное (из разных книг)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Евроремонт

В новый сборник Виктора Шендеровича вошли сатирические рассказы, написанные в разные, в том числе уже довольно далекие годы, но Россия – страна метафизическая, и точно угаданное один раз здесь не устаревает никогда.Тексты этой книги, лишенные общего сюжета или сквозного героя, объединены авторским определением – “Хроники любезного Отечества”… А еще – соединяют их в единое целое яркие и ироничные иллюстрации блестящего и уже давно ставшего классиком Бориса Жутовского.


Изюм из булки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Заколдованное золото

В 88 выпуск "Общедоступной библиотеки" включены три юмористических рассказа английского писателя Вильяма Джекобса.Содержание:* Заколдованное золото* Святой братец* Друзья познаются в несчастии.


Последний покупатель

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Седьмая молодка

Рецепт популярности в светском обществе прост: «Расскажите им нечто пугающее, волнующее, пикантное из вашей жизни или жизни кого-либо из ваших близких, и они сразу заинтересуются вами. Они будут с особенной гордостью рассказывать о вас».


Кошки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дорогая Светлана Михайловна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Наш Зверуарий

Забавный иллюстрированный справочник-определитель полумифических, мифических и совсем уж легендарных животных.


Против часовой стрелки

Один из главных «героев» романа — время. Оно властно меняет человеческие судьбы и названия улиц, перелистывая поколения, словно страницы книги. Время своенравно распоряжается судьбой главной героини, Ирины. Родила двоих детей, но вырастила и воспитала троих. Кристально честный человек, она едва не попадает в тюрьму… Когда после войны Ирина возвращается в родной город, он предстает таким же израненным, как ее собственная жизнь. Дети взрослеют и уже не помнят того, что знает и помнит она. Или не хотят помнить? — Но это означает, что внуки никогда не узнают о прошлом: оно ускользает, не оставляя следа в реальности, однако продолжает жить в памяти, снах и разговорах с теми, которых больше нет.


Жили-были старик со старухой

Роман «Жили-были старик со старухой», по точному слову Майи Кучерской, — повествование о судьбе семьи староверов, заброшенных в начале прошлого века в Остзейский край, там осевших, переживших у синего моря войны, разорение, потери и все-таки выживших, спасенных собственной верностью самым простым, но главным ценностям. «…Эта история захватывает с первой страницы и не отпускает до конца романа. Живые, порой комичные, порой трагические типажи, „вкусный“ говор, забавные и точные „семейные словечки“, трогательная любовь и великое русское терпение — все это сразу берет за душу.


Время обнимать

Роман «Время обнимать» – увлекательная семейная сага, в которой есть все, что так нравится читателю: сложные судьбы, страсти, разлуки, измены, трагическая слепота родных людей и их внезапные прозрения… Но не только! Это еще и философская драма о том, какова цена жизни и смерти, как настигает и убивает прошлое, недаром в названии – слова из Книги Екклесиаста. Это повествование – гимн семье: объятиям, сантиментам, милым пустякам жизни и преданной взаимной любви, ее единственной нерушимой основе. С мягкой иронией автор рассказывает о нескольких поколениях питерской интеллигенции, их трогательной заботе о «своем круге» и непременном культурном образовании детей, любви к литературе и музыке и неприятии хамства.


Любовь и голуби

Великое счастье безвестности – такое, как у Владимира Гуркина, – выпадает редкому творцу: это когда твое собственное имя прикрыто, словно обложкой, названием твоего главного произведения. «Любовь и голуби» знают все, они давно живут отдельно от своего автора – как народная песня. А ведь у Гуркина есть еще и «Плач в пригоршню»: «шедевр русской драматургии – никаких сомнений. Куда хочешь ставь – между Островским и Грибоедовым или Сухово-Кобылиным» (Владимир Меньшов). И вообще Гуркин – «подлинное драматургическое изумление, я давно ждала такого национального, народного театра, безжалостного к истории и милосердного к героям» (Людмила Петрушевская)