Солнцеворот - [15]

Но Ворон не шелохнулся. Бежать всё равно было некуда, земля неизвестно где, а на кораблях вечность не пробегаешь. К тому же мальчишка показал, что на него просто так не рыпнешься, он сам за себя постоять может. Вон, даже оружия до сих пор не взял. Уверенный. Сильный.

Свет фонаря падал на его лицо, и Ворон хмыкнул:

— Да у тебя, парень, Солнце в глазах?

— Иногда. — Ни один мускул не дрогнул на лице. — А иногда — Река.

Глаза заволокло чернотой, посередине вспыхнули алые огни. Ворон изобразил улыбку:

— Когда двум господам служишь, оступиться легко. Был у меня друг. Пошел он как-то в казематы, на конях кататься. Да решил сразу четырёх оседлать. Мне, говорит, всё нипочем. И что думаешь? Порвали на куски.

Солнце вернулось в глаза мальчишки. Он нахмурился. Видно, шутку не понял.

— Как так?

— Да привязали его, к каждому коню. А тем возьми, да и приспичь в разны стороны тянуть.

Ворон не сомневался, что сейчас его снова перегнут через борт, а потом меч князя отделит голову от шеи. Так отчего бы не посмеяться напоследок! Говорят, кто с шуткой умирает, тем на Той Стороне весело живется.

— Он говорит о казни четвертованием, — влез князь, испортив Ворону веселье. — И заговаривает тебе зубы.

— А табачку-то не найдется? — спросил Ворон. — На суше перед смертью затянуться предлагают.

— Обойдешься! — фыркнул Дигор.

— Ты не умрешь, — сказал мальчишка.

— Левмир! — повысил голос князь. — Как ты можешь…

— Это по моей воле они здесь. Позволь мне за них и отвечать.

— Человек, покусившийся на жизнь…

— Он не покушался. Он пришел говорить.

— А ножи?

— Это чтобы карабкаться на корабль. Не оружие.

Тут парень немного сбился, но Ворон не стал его поправлять. «Когти» были оружием, да ещё каким. Конечно, глотку по-тихому перерезать — лучше простой нож взять. Но если драка случится, то «когти» очень даже хороши.

Ворон слушал и запоминал. Лишь глупцы думают, что убийца только и делает, что убивает. Острый глаз (хотя бы один), чуткое ухо и крепкая память — вот его главные друзья, а вовсе не нож. Сильнее ножа бывает слово, но чтобы узнать это слово, надо слушать, смотреть и запоминать.

Парня зовут Левмир. Он перебивает князя, и тот ему спускает вольность. Левмир явно главный, но не стремится этого показывать при стражниках. Парень добрый, сильный. Гнетёт его что-то. Будто вина. И эту вину он без толку искупить пытается. Вот и Ворон под раздачу попал: не в жилу почему-то Левмиру его смерть. Опять обратил он солнечные глаза свои к Ворону.

— Что за ерунду ты говорил? Про женские платья?

Ворон прокашлялся и начал рассказывать. Про то, как поучили уму-разуму Зяблика, мальца безголового, что нож на борт пронес. Про то, как умер Чибис, про письмена на его теле. Про то, как странная хворь стала наваливаться на всех, кто косо смотрел на Зяблика или его дружка. Проснувшись утром, люди даже встать толком не могли — бледные, слабые, с трясущимися руками. И все, как один, уверяли, что ночью к ним приходила девушка. И, разумеется, о Покровительнице рассказал Ворон.

— Я ещё с Чибисом сказку детскую вспомнил, — говорил он. — Про вампира, что к девке по ночам являлся. Шею ощупал — точно, ранки от клыков. А потом, когда резать его начал на куски, заметил, что крови в теле нет.

— Что делать начал? — сдавленным голосом спросил Дигор. — Ты, скотина полоумная, сам-то понял, что сейчас сказал?

Ворон с недоумением посмотрел на него:

— Так ведь приказ капитана. Как я ослушаюсь? Нам про пушки всё очень хорошо рассказали. И два других трупа тоже я разделывал, мне-то не привыкать. Да только не нравится мне это дело. Уж решили убить — так казните по-человечески. А если мы вам нужны — так отстаньте, житьё у нас там и без того не мёд-пиво. А вот это — по ночам, тайком, да девкой притворяясь — это уж срамота сплошная. Вот о чем, князь, я с тобой поболтать хотел.

Ворон лишь мельком взглянул на князя, а так — на Левмира смотрел. Лицо парнишки странно изменилось. Ворон, признаться, ждал, что тот смутится, или разозлится. Но он скорее взволновался. С жадным интересом слушал рассказ, иногда хмурясь.

— И как это понимать? — Теперь князь обращался к Левмиру, и голос его сделался грозным. Ворон затаил дыхание. Неужто схлестнутся? При страже, при нём? То-то потеха выйдет…

Левмир поднялся на ноги.

— Не знаю, — сказал он, глядя в сторону корабля смертников. — Но очень хочу узнать. Возвращайся.

Ворон склонил голову набок, посмотрел на Левмира.

— Это я-то?

— Плыви обратно на корабль. Я тебя услышал, мы выясним, в чём дело, обещаю.

Князь молчал, Дигор тоже. Ворон не стал спорить. Встав, он всмотрелся в лицо парнишки. Не любил Ворон таких. Вечно им какая-то великая цель весь мир застит. И смотрят будто сквозь тебя, и живут будто не здесь. А если у таких ещё и сила есть — беда. Нечем давить, ничего не боятся. И подкупить тоже нечем — ничего им не нужно. По крайней мере, ничего такого, что есть у Ворона.

— Обещаю, — повторил Левмир и протянул руку. Ворон её пожал, стараясь не выказать удивления.

— Смотри, — бросил он напоследок. — Ты сказал.

Прыгнул за борт, с легким плеском вошел в теплую волну и превратился в движение. Мысли — потом.