Солнцеворот - [13]

Орёл вздохнул. Посмотрел на идущий справа корабль Торатиса. Алая вечерняя заря таяла на его бортах. Корабль с белыми парусами погружался во тьму.

Подняв голову, Орёл уже не разглядел «вороньего гнезда». Время теней наступило. Что ж, Ворон, лети. Лети в ловушку, из которой если и выпутаешься, то не иначе как обломав крылья.

2

Ворон был не из тех, кто любит говорить о себе. В мире, в котором он жил, успеха добивались те, чьим языком было молчание. Поэтому Ворона не могли поймать больше двадцати лет. Поэтому не осталось в живых никого из тех, кто знал бы Ворона. Где он родился и вырос? Что выгнало его в царство теней? Как он потерял глаз? Когда и почему взял первый заказ? И, самое главное, каково его настоящее имя?

Как над Алою Рекою черный ворон пролетал

На Ту Сторону стремился, крыльями махал

Когти чёрные сжимали удалого молодца

Не узнать мне поцелуя, не прочесть мне письмеца…

Такой песенкой заклинали смерть. Тоскливыми голосами тянули её девушки, когда их возлюбленные уходили на войну с соседним княжеством. Этой же песенкой любил отвечать Ворон на вопросы о себе, только пел её иначе, быстро и весело, будто шуточную. Поговаривали, что именно поэтому прикрепилось к нему имя Ворон. Ах, если бы он мог летать…

Но летать Ворон не умел. Он сноровисто спустился с мачты по веревочной лестнице, незамеченным прошел мимо рулевого к носу корабля и встал там, вглядываясь в темноту. Ветер притих, и ход кораблей замедлился. Ворон смотрел на княжеский корабль, превратившийся в черное пятно. Пора!

Рулевой, услышав плеск, встрепенулся, закрутил головой. Никого на палубе. Тишина. Он опять смежил веки, доверившись чутью, которое никогда его не подводило. Они далеко в море, и единственная здесь опасность — шторм. Можно, конечно, столкнуться с соседним кораблем, но… На то ведь и чутьё.

Ворон плыл стремительно и беззвучно. Весь отдался движению, ни о чем не думал. Ворон знал, что иногда мысли могут быть тяжелее камня, острее кинжала. Мысль может убить. Поэтому, когда решился на дело, требующее действия, нужно прекратить думать. Потом будет время.

Ворон бы удивился, узнав, что где-то на Западе есть вампир, который с ним бы согласился. «Сначала дело — потом страх», — любил говорить этот вампир. Страхом он называл мысли и сомнения. Но Ворон не знал страха, он просто хотел вцепиться в борт корабля. И когда его пальцы коснулись скользкого сырого дерева, Ворон перевел дух и улыбнулся.

Оставить безоружным того, кто рождён убивать, нельзя. Само его тело — оружие, но иногда его бывает мало. Из складок одежды Ворон достал «когти». Четыре загнутых, остро отточенных лезвия, соединенные воедино. Четыре — на одну руку, четыре — на другую. Вонзая их в борт, он подтягивался и забирался всё выше. Опять долой любые мысли, они лишь тянут вниз. Быстро. Сильно. Тихо. Окажись кто на палубе, он, должно быть, услышит звуки. Как будто когти постукивают по дереву. Как будто ворон прилетел в такую даль поживиться падалью.

Ворон перевалился через борт и затаился в тени. Теперь несколько секунд на то, чтобы отдохнуть и почувствовать корабль, проникнуться им. Это — чужой мир, здесь своя, особая жизнь. Переть через неё напролом — удел глупцов вроде Орла. Ворон искал тени, среди которых можно незаметно скользить.

Палуба пустовала. У штурвала наверняка кто-то стоит, но корабль длинный, а Ворон взобрался ближе к корме. Несколько дней, внимательно наблюдая за княжеским плавучим домом, он выяснил, что каюта его — где-то здесь. На этом корабле всю широченную корму занимали надстройки. Здесь не повоюешь толпа на толпу. Здесь матросы ходят на цыпочках. Здесь… Ворон потянул носом воздух и ухмыльнулся: здесь недурно пахнет. Ни тебе лошадей, ни немытых смертников. Сплошь приличные люди, не считая матросни.

Ворон посмотрел вверх. Мачта — черный крест на фоне луны. Не разобрать, сидит ли кто в «вороньем гнезде». А если сидит — с чего бы ему таращиться вниз, на палубу? Ворон решился. Он перебежал к надстройке и остановился в её тени, невидимый. Если кто смотрел сверху, то, должно быть, видел мелькнувшую в лунном свете черную птицу.

Ворон взялся за ручку двери. Дождавшись, пока судно качнет, он слегка приоткрыл ее, как будто само собой так вышло. Увидел через щель узкий коридор. Слева, справа — двери в каюты. Общим числом — четыре. Ворон прикрыл глаза, думая. Сколько на этом корабле важных персон? Сам князь — раз, вампиры — два и три. Кто ещё? Капитан, старпом? Здесь они, или в носовой части? Должно, в носовой, чтобы приличных людей не смущать. А, да, ещё княжеская стража. Эти уж точно здесь, чтоб по первому пику прибежать. Стало быть, что? Из четырех дверей за тремя — смерть. Недурной расклад. Приходилось Ворону бывать и в таких ситуациях, когда смерть была везде. Но он и сам был смертью, поэтому получалось договориться.

Ворон пошел вдоль стены. Надстройка упиралась в борт, и ему пришлось распластаться, ступая по узенькой дощечке. Чуть качнет — и полетит вниз. Тут и «когти» не воткнуть — сразу забеспокоятся, что там за птица. Остановившись, Ворон заглянул в первое из круглых окошек.

Светло. Пяток стражников режутся в карты, смеясь и попивая вино. Ворон ухмыльнулся и, пригнувшись, ухитрился проскользнуть под окном. Глянул в следующее. Такая же большая каюта, но сидит здесь всего один человек. Не князь. Седой мужчина за столом. Горит свеча. Он разглядывает листок с каким-то рисунком. Губы шевелятся, будто говорит что-то. Задумался. Бывает. Не тревожься, вампир, сегодня Ворон не по твою душу.