Солнце заходит... - [48]

— Профессор, вы самый смелый человек на Филиппинах!

Президент предоставил мне возможность поговорить с генералами и создал комитет из семи полковников для изучения моих предложений по восстановлению порядка мирным путем. Но я не смог заставить военных отказаться от мысли о военных действиях, судебных процессах и вынесении приговоров. Тогда я попробовал пойти на компромисс и предложил поселить всех отверженных на большом отдаленном острове, который явился бы своего рода островом Святой Елены, где они могли бы жить изолированно, но мирно и вместе со своими семьями. Мой план нашел сторонников, но большинство все же по-прежнему стояло за военные действия. Тогда я предпринял более решительный шаг и при поддержке трех мусульманских представителей конгресса выступил в университетском клубе с призывом за мир в южных провинциях. Мою речь на следующий день повторил на заседании конгресса депутат (впоследствии сенатор) Алонто, и ее напечатали в сообщениях конгресса.

Но и эта мера не помогла. Президент все же принял роковое решение — подавить восстание силой. Военные действия продолжались свыше года. В ход были пущены войска, флот, авиация. Это обошлось в сто миллионов крон и более двухсот убитых, но не дало положительных результатов. Алибон погиб вместе с несколькими своими товарищами, а его брата Камлуна, с которым я прожил десять дней, приговорили к смерти. Не сомневаюсь, что его помиловали И оправдали бы по всем пунктам обвинения, Кроме одного. Говорили, будто он замешан в убийстве молодого человека, соблазнившего одну из его родственниц. Много женщин остались вдовами, а детей — сиротами. Что касается отверженных, то вместо старых появились новые. Беззаконий на Холо сегодня больше, чем когда-либо, но население боится скорее солдат, нежели разбойников. И это, пожалуй, не так уж странно, потому что в «смелых крестоносцах» пробудились старые инстинкты охотников за черепами. Я мог бы опубликовать много фотографий военных подразделений, где на переднем плане стоят солдаты и держат отрубленные головы моро.

Когда войска приступают к военным действиям, лучше держаться в тени. Но иногда не приходится сидеть сложа руки. Чтобы защитить десятилетнюю дочь Камлуна, я удочерил ее «на время войны». Хуже обстояло дело с женой, сестрой и племянницей Камлуна, необыкновенно красивой девушкой, которых арестовали, несмотря на их полную невиновность. После того как я пригрозил судом, на котором военным властям пришлось бы оправдываться перед законом за их арест, власти были вынуждены выдвинуть против них конкретное обвинение, что они и сделали. Обвинение звучало внушительно: «массовое убийство, массовое увечье и участие в разбойничьей банде». Не так мало для трех беззащитных женщин! С помощью одного богатого человека мне удалось их освободить, взяв на поруки.

В конце концов всех трех оправдали, ибо против них не имелось никакого обвинительного материала.

Чтобы рассказать обо всех моих впечатлениях на Сулу, пришлось бы написать отдельную книгу. Поэтому я закончу эту главу, ограничившись несколькими эпизодами. Я договорился с губернатором, что попытаюсь склонить одного из руководителей отверженных, которого хорошо знал, сдаться добровольно, на более или менее приемлемых условиях. Я отправился на винта в маленький рыбачий городок Бато-Бато, где он обосновался. Когда я пристал к берегу, меня встретил сам Сабтал и четыре его человека, вооруженные до зубов. Все население пребывало в крайнем возбуждении. Люди вооруженной группы дату Амилусина, насчитывавшей около ста человек, предупредили некоторых друзей в Бато-Бато, что этим вечером они собираются напасть и убить Сабтала и его воинов. Предупреждение слышали и другие, и вскоре среди населения распространилась паника. Сабтал тоже нервничал. Необходимо было действовать и как можно скорее.

Как Туманггонг, я взял на себя командование в Бато-Бато и сказал:

— Ты, Сабтал, будешь моим помощником.

Возражений не последовало. Я эвакуировал всех детей и женщин, за исключением двух, готовивших нам еду, а также всех мужчин, не имевших оружия, и школьного учителя. Таким образом, нас осталось всего шесть человек. У меня самого не было никакого огнестрельного оружия, и я привязал к поясу сверкающий крис[20], который, пожалуй, в темноте мог послужить лучше, чем карабин.

Я отослал винта обратно на Холо с письмом к полковнику Лао, где изложил создавшуюся ситуацию и просил его прислать помощь до захода солнца. Я отправил также письмо дату Амилусину, написанное школьным учителем на языке тао-суг арабскими буквами. В письме сообщалось, что я прибыл в Бато-Бато и хотел бы как можно скорее переговорить с дату. Он сам мог назначить место встречи. Я обещал прийти без оружия, а он должен был привести с собой переводчика. Письмо отнес подросток. Вернувшись, мальчик рассказал, что передал письмо в дом Амилусина в горах, но что самого дату не застал.

К вечеру вернулась винта и я получил ответ от полковника Лао. Он убеждал меня возвратиться на этой лодке обратно, прежде чем начнется стрельба. Я прочел письмо Сабталу и его людям и добавил: