Солнце встает из-за Лувра - [15]

– Гм…

Он еще раз пожал плечами:

– …Короче, я собрал весь этот базар, как смог, а полицейские всё забрали… Они, по-видимому, сохранили в участке или же выбросили как мусор, не знаю.

– Да, конечно. Ладно. Ну что ж, спасибо и желаю на завтра удачи!

Он не ответил.

Я увидел его отражение в стекле, когда переступал порог.

Он почесывал подбородок, следя за мной тяжелым взглядом. Думаю, что несколько часов сна ему бы не повредили, а его щетина, сильно выросшая на живительном ветре ипподрома, видимо, вызывала зуд.

Глава шестая БОЛТОВНЯ НА ГРЕЧЕСКИЙ ЛАД

В конторе меня ожидал сюрприз. Устроившись в кресле для клиентов, положив кожаные перчатки на свою шляпу, а шляпу на колени, устремив серые глаза на приятный для созерцания профиль Элен Шатлен, которая самозабвенно стучала на машинке, сидел – кто бы вы думали?

Мой утренний преследователь.

При моем появлении он встал и церемонно поклонился:

– Здравствуйте, господин Нестор Бюрма,– сказал он.

Его голос был приятным, немного певучим, и время от времени в нем проскальзывал неопределенный, чуть заметный акцент.

Я ответил на его приветствие и тотчас же перешел в наступление.

– Мы уже виделись, я полагаю, месье… э-э… месье как?

Элен перестала терзать машинку, бросила взгляд на лист бумаги, лежащий перед ней, и сказала, прежде чем посетитель открыл рот:

– Кирикос.

– Би, мадемуазель,– поправил тот, вежливо улыбаясь.– Бирикос, Николас Бирикос.

– Это одно и то же,– сказала Элен.

– По-видимому, месье Биби Кокорикос со своими курчавыми волосами, тяжелым подбородком и усиками над тонкими губами не нравился моей секретарше.

– Если хотите,– согласился грек.

По-видимому, его научили, что противоречить парижанкам не галантно.

– Итак, я говорю, месье Бирикос,– продолжал я,– что мы уже виделись.

– Вполне возможно.

– Сегодня утром вы следили за полетом мух в отеле Трансосеан.

– Я действительно живу в этом отеле. Но в Париже в это время года нет мух.

– Это образ.

– А, вот оно что! – воскликнула Элен, поняв, что мы имеем дело с моим преследователем. Она ничего не добавила, но ее глаза говорили: «В наглости этому братцу не откажешь!»

– …а наглядевшись на мух,– добавил я,– вы стали таким же назойливым, как и они.

Он улыбнулся. Медовой улыбочкой. И поклонился. По-видимому, был очень гибким в талии:

– Я понимаю и этот образ. Иначе говоря, вы хотите сказать, что я вас выслеживал.

– Вот именно.

– Я не буду утверждать, что пришел специально извиниться за это, месье, но почти…

– В самом деле,– сказал я. -Чем могу вам служить?

Он заколебался, потом произнес:

– Ничем. Я просто пришел извиниться за мое некорректное поведение сегодня утром. Да, в конце концов вы вовсе не обязаны удовлетворять мое глупое любопытство. Лучше я извинюсь и уйду. И так было очень невежливо с моей стороны надоедать вам, придя сюда.

Я его удержал:

– Не уходите. Кроме всяких прочих соображений, мне очень хотелось бы знать, зачем вы пошли за мной.

Он огляделся:

– Мы оба стоим,– пожаловался он.– Может быть, сядем, чтобы спокойно побеседовать?

– Пошли,– сказал я.

Мы прошли в мой личный кабинет, где я указал ему на кресло.

Он уселся, попросил разрешения угостить меня турецкой сигаретой, взял себе одну и достал зажигалку массивного золота, от которой мы оба прикурили. Завершив этот светский ритуал, он сказал:

– Месье, Париж – удивительный город…

Это звучало как речь, обращенная к председателю муниципального совета. Я не был председателем муниципального совета, но одобрительно кивнул. Это не задевало никого, даже Париж.

– …тут происходят вещи…

Он поискал подходящее слово.

– Удивительные,– сказал я.

– Вот, вот! Я не хотел повторяться. Сегодня утром я скучал в холле Трансосеана, как почти каждый день… Однако вчера у нас было развлечение… Может быть, это развлечение не совсем во вкусе директора отеля, но мне-то какое дело?… Короче, мы узнали, что один из клиентов отеля… человек, с которым я был немного знаком, поскольку здоровался с ним по воле случая то в коридорах, то в лифте… месье Этьен Ларпан…

– …был убит?

– Да. Это уже довольно необычно, не так ли?

Я сделал гримасу:

– Знаете, мне лично это кажется довольно банальным.

– Вам, может быть. Вы детектив. Но не я… Затем мы узнали, что этот господин Ларпан… как бы сказать?

– Не в ладах с законом?

– Да. Я нашел, что это поразительно.

– И что затем?

– Гм…

Он, казалось, смешался:

– …я вам надоел, месье?

– Ничуть. Продолжайте.

Он побарабанил пальцами по своему головному убору. Пальцы у него были толстоватые и не сочетались с его удлиненным лицом.

– Да, да,– сказал он,– я чувствую, что надоел вам. Ладно… постараюсь покороче…

И продолжал:

– …я почувствовал, что месье Ларпан меня заинтересовал, понимаете, я скучаю. Очень скучаю. И надоедаю другим. Короче… Я был в холле и услышал – о, совершенно невольно,– как вы спросили, дома ли мадемуазель Левассёр. А я знаю, мадемуазель Левассёр…

Он улыбнулся улыбкой соглядатая:

– …была любовницей Ларпана. Я сказал себе: ого, это имеет отношение к Ларпану. Ваш визит. Вот почему я заинтересовался и пошел следом за вами, месье Бюрма. Не знаю зачем. Несомненно, втянувшись в игру. А когда я узнал, что вы являетесь частным детективом, я ног под собой не чуял от радости. Я был в восторге. Эта атмосфера тайны мне очень нравилась, если вы понимаете, что я хочу сказать. Только затем я подумал, что мое поведение было некорректным и что мой долг светского человека состоит в том, чтобы извиниться, в том случае, если вы заметили мой маневр и могли Бог знает что подумать. При вашей профессии, не правда ли? А потому, месье Нестор Бюрма, примите, пожалуйста, мои живейшие извинения.