Солнце сквозь пальцы - [3]
– Нет, что ты, – ответила Элиза. – Холод убивает.
– Холод? По моим ощущениям, уже август.
– Нет, не август. К тому же для таких, как Энди, лучше жара, а не холод, – она кивнула Энди, улыбнулась и натянула ему пониже шапочку.
– Холод убивает, правда? – сказала она Энди. – Холод плохой. Плохой, плохой холод.
Энди смотрел по сторонам.
– Хотя бы сними шапочку. Ты что, не видишь, что ему жарко?
– Это ты так думаешь.
– По-моему, это очевидно.
– И почему же это очевидно?
– Он постоянно крутит головой. Ему неудобно в шапочке.
Элиза закатила глаза.
– Энди крутит головой, потому что он всегда крутит головой. Похоже, ты этого не замечал.
– По-моему, он крутит головой, потому что ему неудобно. Иначе как бы он тебе сказал об этом?
– Ему не нужно говорить, я и так все знаю. Это моя работа.
Дарио посмотрел на Энди. Их взгляды пересеклись.
– Я думаю, что ему жарко.
– Ты хочешь убить его? Что ты вообще об этом знаешь?
– Я просто вижу.
– А я знаю, – фыркнула Элиза.
Она развернула коляску и передала ее Дарио.
– Держи. Мне нужно в одно место.
«Наконец-то, иди и не возвращайся», – подумал Дарио.
– И не снимай с него шапочку! – с этими словами она исчезла в коридоре.
Дарио сел на пол, прислонившись спиной к стене, и сочувственно посмотрел на Энди.
– М-да, она невыносима.
Энди издал странный звук.
– Не знаю, как ты держишься. Будь моя воля, я бы устроил ей веселую жизнь.
Энди издал булькающий звук и покачал головой.
– Что случилось? – спросил Дарио.
– Онце… – пробормотал Энди.
– Ого, ты все-таки можешь говорить!
– Онце, – повторил Энди.
– Солнце? Хочешь увидеть солнце? Хочешь, чтобы я отвез тебя на улицу?
Энди улыбнулся, широко открыв рот.
Дарио встал и подвез коляску к окну. В безоблачном небе сияло солнце.
– Ну и жара сегодня, – сказал Дарио.
Он наклонился и снял шапочку с Энди.
– Знаешь, что мы сделаем? – спросил Дарио.
Он развернул коляску и покатил ее по коридору.
Они вышли во двор после того, как прозвенел звонок. Ребята заходили в школу. Кто-то спешил, кто-то наоборот, потому что в такие дни мало кого волнует опоздание. Никто и ничто не может испортить такой прекрасный день.
Какая-то девушка задела коляску, пробегая мимо.
– Эй, осторожнее, – вскрикнул Дарио.
– Извини, – сказала она, посмотрела на Дарио, затем увидела Энди, улыбнулась ему и побежала дальше.
Энди издал булькающий звук.
– Видел? Ты ей понравился, – сказал Дарио. – Почему ты не подцепил ее?
Энди улыбался. Он словно спрашивал: «Откуда мне знать?»
– Теперь поздно, момент упущен.
«Терпение, Дарио».
Дарио даже не отдал себе отчета в том, что начал понимать Энди.
– Не упусти следующую.
Они остались во дворе и погрузились в это небесно-голубое марево, как в море.
Но все кончилось быстро, даже слишком быстро. Через несколько минут во двор неожиданно, как военный бомбардировщик, влетела Элиза. Она не улыбалась.
– Ты сошел с ума? Что ты делаешь?
– Успокойся, мы просто решили прогуляться.
– Я же сказала, что Энди нельзя гулять. Ему нельзя переохлаждаться!
– Но на улице тридцать градусов!
– Тридцать градусов. Что ты знаешь о тридцати градусах для таких, как Энди?
– Не преувеличивай. Он вспотел. Даже он бы мог сказать тебе об этом.
Элиза скривила губы.
– Нет, не мог. Именно поэтому я и нужна ему.
Она взяла коляску за ручки.
– Отойди, я повезу его.
Дарио вцепился в ручки.
– Я же сказала, отпусти! Что ты вообще понимаешь? Это не меня здесь зовут уродом.
Дарио посмотрел на нее, сощурив глаза, и резко толкнул коляску.
Энди дернулся, его голова запрокинулась назад. Элиза уставилась на Дарио с открытым ртом. Казалось, ее глаза вот-вот вылезут из орбит.
– Что случилось? – спросил Дарио. – Я хотя бы расшевелил его. С вами этот полудурок умер бы от скуки.
– Ты еще пожалеешь, – прошипела Элиза. Она развернула коляску и начала поднимать Энди по лестнице.
Дарио и бровью не повел. Он смотрел на солнце, на небо, на деревья, которые пытались дотянуться до него ветвями.
– Да пошла ты, – бросил он и остался сидеть на том же месте.
5
– Ты назвал его дураком? – переспросила Дельфрати. – Ты назвал дураком мальчика-инвалида?
– Полудурком, – ответил Дарио. – Это ведь то же самое, что «полуумник», разве я не прав?
Дельфрати скривила рот.
– На твоем месте я бы так не шутила. Ты оскорбил мальчика на инвалидной коляске. Ты оскорбил человека, находящегося в сложном положении.
– И что? Разве вы не называете меня каждый день уродом?
Дельфрати сделала вид, что не услышала его вопрос.
– Он ведь мог упасть с коляски. Ты об этом подумал?
На самом деле Дарио подумал об этом. Разумеется, он об этом подумал. И это единственное, что ему не нравилось в этой ситуации. Все остальное – солнце, двор, красное лицо Элизы – было приятным. Но это – нет.
Дарио взглянул на Энди, который сидел в коляске рядом с ним. Казалось, их разделяли тысячи километров. Энди вертел головой и посматривал в сторону окна. Он пытался увидеть эту огромную прекрасную штуку желтого цвета. Возможно, в тот момент Энди был там, где ему нравилось, подальше от всего этого. Возможно, этот дурак вовсе и не был дураком.
– Ну и? – прошипела Дельфрати.
– Вы правы, – ответил Дарио.
«Солнце. Мир. Гармония. Свобода. Вот что ему надо», – подумал Дарио.
Каждые выходные, уже который месяц, маляр приходит в этот дом с ведром белой краски и поднимается в одну и ту же комнату – закрашивать рисунки на стенах. И чем этому парню, Нико, не угодила бумага? Конечно, в шестнадцать многие бунтуют против родителей, но стены-то зачем портить? Маляр заканчивает работу и спускается по лестнице, чувствуя спиной тяжелый взгляд подростка – тот смотрит не то ему вслед, не то на мрачного отца, ждущего у дверей. «До встречи», – говорит маляр. Он знает, что через неделю вернется.
Уважаемые читатели, если вы размышляете о возможности прочтения, ознакомьтесь с предупреждением. Спасибо. Данный текст написан в жанре социальной драмы, вопросы любви и брака рассматриваются в нем с житейской стороны, не с романтической. Психиатрия в данном тексте показана глазами практикующего врача, не пациентов. В тексте имеются несколько сцен эротического характера. Если вы по каким-то внутренним причинам не приемлете секса, отнеситесь к прочтению текста с осторожностью. Текст полностью вычитан врачом-психиатром и писался под его контролем.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.
«Страна возможностей» — это сборник историй о поисках работы и самого себя в мире взрослых людей. Рома Бордунов пишет о неловких собеседованиях, бессмысленных стажировках, работе грузчиком, официантом, Дедом Морозом, риелтором, и, наконец, о деньгах и счастье. Книга про взросление, голодное студенчество, работу в большом городе и про каждого, кто хотя бы раз задумывался, зачем все это нужно.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.