Солнце перед ненастьем - [23]

Снова один за другим прыгали мальчики. Когда очередь дошла до Залима, Биртым что-то шепнул одному из ребят, державших веревку. Залим, как и другие, легко одолел высоту. Биртым вырвал веревку из рук товарища и грубо оттолкнул его.

— Иди отсюда! — прошипел он. — И попробуй только пикни. Получишь у меня!.. — Потом громко выкрикнул: — Высота — метр двенадцать! Прыгает Машуков!

Залим разбежался. Прыжок!

— Не засчитывается! — сказал Биртым, поднимая с земли свой конец веревки. — Вторая попытка!

И этот прыжок оказался неудачным.

Залим сбросил гимнастерку. Стоял красный, распаренный.

— Машуков, третья попытка! — объявил Биртым.

— Да ты не так! — остановил Залима Хасан. — Попробуй «ножницами».

Он отошел в сторону, разбежался и, легко оттолкнувшись, боком перескочил, словно бы перешагнул через веревку.

Залим, по совету друга, тоже прыгнул «ножницами». И снова веревка оказалась на земле.

— Э, друг, это уж нечестно! — сказал Хасан. — Залим прыгнул выше, ты нарочно упустил конец!

— Врешь! Он задел! — закричал Биртым. — И вообще — катись отсюда!

— Никуда я не пойду, — возразил Хасан. — Я сам буду держать. — Он ухватился за веревку. — Прыгай, Залим!

— Ах, ты та-ак! — протянул Биртым. — Ну, получай сдачу, Хасан-торгаш!

Он резко толкнул Хасана и подставил ему ногу. Ударившись плечом о стойку, Хасан упал в песок. Когда он поднялся, то увидел, что по земле, яростно вцепившись друг в друга, катаются Залим и Биртым. Залим одолевал, однако Биртым изловчился и ударил его ногой в живот. Залим отлетел, крепко стукнулся головой о землю. Биртым навалился на него и принялся тузить по чему попало.

Хасан обычно не ввязывался в драки, но на этот раз не выдержал: он набросился на Биртыма, оттолкнул его от Залима и швырнул в сторону.

— Вот, значит, как… Двое на одного! — задыхаясь от бешенства, прохрипел Биртым. — Эй, Муради́н! — закричал он. — Иди сюда! Объясни этому торгашу, почем нынче лук!

Коренастый подросток оторвал спину от шведской стенки и не спеша, вразвалку подошел.

— Брось дурить, — спокойно сказал он Биртыму. — Сам виноват. Надо знать, на кого поднимаешь руку. Эти ребята будут нашими. Верно ведь? — спросил он, хлопая Хасана по плечу.

Тот молчал. Мурадин с усмешкой протянул руку, ухватил Хасана за запястье. Тот рывком освободился.

— Ого! Крепкий малый! — с одобрением сказал Мурадин. — Слушай, друг, выберешь минутку, приходи на автобусную станцию. Если меня не будет, спросишь ребят, где искать Мишхо́жева. Мы с тобой поладим.

Хасан, сдвинув брови, в упор глядел на парня. Ну конечно, это Мурадин Мишхожев, карманный вор и хулиган. Это он пытался вытащить у старухи кошелек. Его еще тогда в милицию забрали. Откуда он взялся здесь, на школьном дворе?

— Так как, придешь? — спросил Мурадин.

— Нет. Не приду, — ответил Хасан.

— Смотри, пожалеешь, — все так же усмехаясь, сказал Мурадин и снова потрепал по плечу Хасана. Заметив появившуюся на крыльце учительницу, он не торопясь пошел к воротам.

— Кто это? — спросил Залим, во время этого разговора удивленно таращивший глаза на парня.

— Так, шпана… — нехотя отозвался Хасан. — Болтается возле автобусной станции…

— Ну, ребята, идемте! — на ходу позвала учительница.

— Аминат Хацуевна! Биртым опять затеял драку! — но утерпел кто-то из ребят.

— Что? Снова за старое? С кем же он подрался?

— С Залимом и Хасаном.

— Да, а чего они двое на меня напали! — огрызнулся Биртым.

— Неправда! — закричали вокруг. — Никто тебя не трогал! Ты сжульничал, когда прыгали, а потом сам налетел на Хасана!

— О тебе, Биртым, придется ставить вопрос серьезно, — сказала учительница. — Пусть мать завтра зайдет к директору школы.

Селение уже проснулось. Над красной черепицей крыш завивались седые клубы дыма. Стадо отогнали в луга, люди разошлись на работу. Мальчики шумной гурьбой шли по обочине дороги. Обсуждали результаты конских состязаний, проходивших в прошлое воскресенье в Нальчике. Потом заспорили о Киля́ре, первом альпинисте, покорившем Эльбрус. Биртым утверждал, что он был родом из Шоджан, другие ребята смеялись — ведь все знали, что Киляр родился в Старой Крепости.

Залим и Хасан замыкали шествие. Некоторое время они шли молча. Залиму очень хотелось поговорить с другом по душам, но он не знал, с чего начать. Поблагодарить за вчерашнюю помощь на реке? Или за то, что он так ловко разделался с Биртымом? А может, рассказать о водяном колесе с настоящими жерновами?

Но пока он раздумывал, молчание прервал Хасан:

— Знаешь, Залим, твой отец, дядя Хадис, обещал мне достать материал для ракеты.

— Для какой ракеты?

— Ну, помнишь чертежи, что я привез из нальчикского Дома пионеров?

— Ты ничего мне о них не говорил.

— Верно! Я их Нине показывал. Ты тогда болел. Но, понимаешь, не из чего делать. А недавно я зашел в мастерские, встретил там дядю Хадиса, и он обещал дать мне материал. Может, вместе будем мастерить? А?

— Не знаю… — грустно отозвался Залим. — Меня эти двойки по русскому заели… Мама говорит, что никуда не пустит, пока не исправлю. И дедушка ворчит: «Как так, у депутата внук — двоечник?»

— Но ведь ты же теперь занимаешься.

— Да, занимаюсь… И правила выучил, и диктанты писал… Но двойки-то стоят.