Солист Большого театра - [31]
Вместо очередной рецензии – письмо директора Южно-Уральского машиностроительного завода (Орск, Оренбургская область) министру культуры Е. Д. Фурцевой, копии директору Гастрольного бюро СССР, в областное управление культуры и (почему не дирекции?) в партком Большого театра:
«Дирекция, партком, заводской комитет профсоюза и заводской комитет комсомола выражают благодарность за организацию и проведение концерта перед трудящимися Южуралмашзавода, состоявшегося в цехе завода 27 декабря 1960 года артистами ГАБТа СССР. В шефском концерте принимали участие: П. И. Селиванов – народный артист РСФСР, С. М. Хромченко – заслуженный артист РСФСР, артист театра им. А. С. Пушкина П. А. Берёзов, заслуженный артист РСФСР, Месхи-Поляков – композитор. Просим Вас периодически организовывать концерты силами заслуженных артистов на наших предприятиях» (январь, 1961 г., подписи, печать).
Отец уже не придерживался строгого режима, гимнастику делал раз в день, вместо летних морских заплывов до поздней осени копался на дачном участке, и пел лишь перед студентами в классе, показывая, чего хочет от них добиться. И хотя не молодел, голос не просто звучал – крепчал. Спеть всю оперу ему было уже не по силам – для этого, как никак, требовалось другое дыхание и физическая мощь: когда-то он терял за спектакль до трёх кг. Но на арию, романс, песню его вполне хватало, в чём он маму, Сашу, меня убеждал ежедневно.
Не только нас и даже много позже: «В самом конце 1980-х мне, – пишет, почему-то не назвавшись, автор заметки в газете „Музыкальное обозрение“ (№ 6, 2009 г.) – довелось присутствовать на уроке профессора Хромченко в Гнесинке. Класс был полон, симпатичный, с необыкновенно живыми, выразительными глазами человек, выглядевший на 65–70 – только „разменял“ девятый десяток, занимаясь со студентами, раз за разом без труда и в голос брал верхний „си-бемоль“; и звучал он легче и моложе некоторых его воспитанников».
Увы, его никуда не звали.
В 1965-м году мой брат начал работать в отделе советской массовой песни главной редакции музыкального радиовещания. Композиторы приносили в отдел ноты своих новых песен, если худсовет принимал, записать их приходили певцы, работавшие в штате радио, филармонии и музыкальных театров, но не только.
С подсказки Саши пришёл и отец, и хотя ничто его из новинок не вдохновило, все же с инструментальным ансамблем «Маяк» записал по одной песне Дмитрия Кабалевского, Анатолия Новикова и Владимира Сорокина.
Был в папке и вокальный цикл Василия Соловьева-Седова «Сказ о солдате» на слова многолетнего соавтора поэта Алексея Фатьянова. Причём одну песню – «Шёл солдат из далёкого края» – композитор написал, в отличие от своих же других, сходу становящихся любимыми певцами и слушателями, столь трудной по тесситуре (преобладающее расположение звуков по высоте по отношению к диапазону голоса – М. Х.) и дыханию, что за неё никто не брался.
Почему бы тебе, сказал брат отцу, её не взять, ты ведь её уже пел на авторском вечере Василия Павловича (декабрь 1953-го)? Нет проблем. Дома восстановил в памяти, заодно выучил вторую и записал с тем же ансамблем, на сей раз с дирижёром Большого театра Марком Эрмлером. Восторженно принятые худсоветом в Золотой фонд Гостелерадио, они тут же прошли в эфир.
А затем долгая, на десять лет, пауза. Пока к 200-летию Большого театра Всесоюзная фирма «Мелодия» не выпустила грампластинки с архивными записями оперных арий, романсов и песен его прославленных солистов, в том числе альбом, две пластинки, Соломона Хромченко. Обрадованный подарком, отец грустно вздохнул: но я же ещё живой и голос звучит! Так попросись на новые записи, резонно сказал Саша, вот тебе номер телефона главного редактора музыкального радио Геннадия Черкасова. Нет, я смолоду ни у кого ничего без крайней нужды не просил и сейчас не буду. Ну, воля твоя. Неделя прошла, две… не выдержал: позвонил.
Геннадий Константинович – из уважения к прежним заслугам или чтобы сходу не унизить отказом заслуженного человека – предложил пробную запись: вот вам студийное время, запишите, что хотите, худсовет послушает и решит. Отец пригласил пианиста-аккомпаниатора Давида Лернера, с киевских времён друга, через пару недель на худсовете прозвучали записи неаполитанской песни и старинного русского романса.
Родился в Жмеринке (Украина) двумя годами позже друга, но институт им. Лысенко окончил в один год с ним, учился у Феликса Блуменфельда, дяди Генриха Нейгауза, блестящего пианиста и педагога, его самый знаменитый ученик – Владимир Горовиц. После института работал в Москве (оркестр ЦДКА), в 1936-г приглашён концертмейстером радиокомитета в Петропавловск. Купленный им в московской комиссионке рояль фирмы «Ибах» – первый на Камчатке! он вёз два месяца по морю через пролив Лаперуза. В 1937-м всех сотрудников радиокомитета арестовали по статье «измена Родине» (в чём она заключалась? глупейший вопрос: «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать», для чего надо выполнять план по бдению). Два года отсидел. В Великую Отечественную воевал (мичман на Тихоокеанском флоте), награждён орденом Отечественной войны. Вернувшись в Москву, аккомпанировал Марии Максаковой, Сергею Лемешеву, гастролёрам Полю Робсону, Николаю Гедда и другим известным певцам; народный артист РФ, как солист гастролировал по стране.
