Солист Большого театра - [30]
Кто меня в Баку из зарубежных импресарио услышал, я не знаю, но сразу после того конкурса меня пригласили на оперный фестиваль в Чехословакию при условии, что я должен спеть Фернандо в опере Доницетти «Фаворитка». Знаете партию? Нет, но выучу! Прислали клавир, я открыл и ахнул: в первой же арии верхнее «до-диез», вам как сыну певца понятно, что это такое. Но выучил, спел, наутро руководство театра в Банска-Бистрице предложило мне контракт, а через два года я стал солистом Словацкого национального театра в Братиславе.
С тех пор пел в Австрии, Германии, Франции, Словении, Хорватии, Венгрии, в Италии выступать начал с сольного концерта в Бергамо. У Никиша Барезу спел Радамеса, у Ондре Ленарда – Радамеса, Каварадосси, Калафа. А более всего памятно приглашение великого Клаудио Аббадо на моцартовский фестиваль в Зальцбурге, где я в очередь с Пласидо Доминго пел Отелло в новой постановке итальянского кинорежиссёра Эрманно Олми, а нашими партнёрами были Барбара Фритолли (Дездемона) и Руджеро Раймонди (Яго).
Сегодня я консультант оперной труппы театра и профессор консерватории, преподавать начал ещё его солистом, с того времени меньше гастролирую: с учениками, если хочешь добиться успеха, надо заниматься не раз в неделю. Считаю себя представителем русской вокальной школы, освоенной в классе Соломона Марковича. Его, а он не только учил петь – приводил на репетиции в театр, приглашал с собой на симфонические концерты – почитаю своим вторым отцом. И горжусь тем, что он называл меня своим третьим сыном…
«А голос так дивно звучал»
Пока отец был солистом Большого, выезжать на гастроли он мог на три-четыре дня, не больше, разве что летом, во время отпуска. Причём хотя начал он свою гастрольную эпопею ещё стажёром оперной труппы, в Архангельск, тогда главный город Северного края (объединял Архангельскую, Вологодскую, Северо-Двинскую губернии и автономную область Коми), приехал от радиокомитета, приглашённый, думаю, как лауреат всесоюзного конкурса.
Передо мной – документ, подобный которому мне читать не доводилось, похожие были, о них ниже, но такого – никогда:
«Отзыв о работе члена художественной бригады Всесоюзного радиокомитета при Совнаркоме Союза ССР – артиста тов. Хромченко», подписанный председателем Северного Краевого РадиоКомитета при КИКе – Краевом Исполнительном Комитете.
«Тов. Хромченко прибыл в Северный краевой Радио-Комитет 9 июля 1934 г. За время пребывания в КИКе тов. Хромченко участвовал в 12-ти концертах, из которых один открытый прошёл на лесозаводе им. Молотова и один открытый концерт в РадиоТеатре Комитета.
Тов. Хромченко прекрасно владеет голосом, имеет красивый тембр, тонкое музыкальное чутьё и в смысле постановки голоса приближается к итальянской школе.
Комитет придаёт большое значение посылке художественной бригады ВРК и в частности тов. Хромченко в Северный край, так как огромная масса рабочих и колхозных радиослушателей Края только впервые получила возможность услышать образцы подлинно-художественной музыки, выдающихся западноевропейских и русских композиторов-классиков в таком прекрасном и безукоризненном исполнении». (Подписи председателя КИК, организатора и зав сектором искусств, печать).
Освоившись в оперном репертуаре, отец подготовил несколько программ сольных концертов, с ними его приглашали в Киев, Одессу, Харьков, Минск, в последние перед войной дни он с коллегами по театру успел открыть музыкальный сезон в Воронеже.
После войны дал сольные концерты в залах ленинградской и киевской филармоний. Затем в Минске пел Ленского и Альфреда, потом их же в Ташкенте, Алма-Ате, Свердловске, в Баку добавил Герцога. В последний перед выходом на пенсию год (1955-й) ему «посчастливилось участвовать в открытии Челябинского оперного театра».
В республиканских и областных оперных театрах равнялись на крайне скудный репертуар Большого, потому Хромченко приглашали спеть только Ленского, Альфреда и Герцога. А в концертах он пел Владимира Дубровского (одноименная опера Э. Направника), арии Лоэнгрина (одноимённая опера Р. Вагнера), Вильгельма («Миньон» А. Тома), Неморино («Любовный напиток» Г. Доницетти), Надира («Искатели жемчуга» Ж. Бизе), Малхаза («Даиси» З. Палиашвили)
Когда через два года пенсионером стал Селиванов, с довоенных лет сценический партнёр и закадычный друг, они, свободные от обязательств перед театром, гастролями продлевали свою певческую жизнь (и прирабатывали к пенсии), начинали отделения соло, заканчивали дуэтами. Их слышали в Пензе и Томске, Целинограде и Норильске, Хабаровске и Оренбурге, на Красноярской ГЭС и в Братске, на Ленских приисках, на Камчатке, в Южно-Сахалинске, Владивостоке, Комсомольске-на-Амуре…
В Большом Петр Иванович дебютировал в 1932-м Валентином («Фауст»), вместе с отцом он чаще всего выходил в «Севильском цирюльнике» (Фигаро), «Евгении Онегине» (Онегин), «Травиате» (Жермон). После выхода на пенсию – преподавал в Государственном институте театрального искусства (ГИТИС), профессор. Что же до гонораров, то пенсионеры имели право заработать, в пересчёте на месяц, не больше половины бывшей зарплаты, а потому, когда в первой же поездке её превысили, их тут же вызвали в налоговую инспекцию и не только оштрафовали, но и предложили вернуть заработанные честным трудом «излишки». (Музей ГАБТа).
