Солист Большого театра - [10]

Шрифт
Интервал

Начав с Запевалы («Евгений Онегин», за кулисами) и Волхва («Садко»), без фамилии на афише, вскоре стажёр выходит на сцену Филиала в трёх проходных, но уже афишных партиях: Запевала («Русалка»), Гастон («Травиата»), Борса («Риголетто»), завершив первые полгода, в мае 1935-го, вполне заметным для слушателя и критиков Филипетто («Четыре деспота»), в нём наследуя самим Жадану и Лемешеву!


С. Хромченко в роли Филипетто

Вспоминая театральные годы, он благодарно писал о многих коллегах, начиная с Федора Годовкина и Михаила Новоженина, ныне практически забытых. Они, к нему приглядевшись и в него как человека поверив, подбадривали, приходя на его в «своих» ролях второго плана спектакли. Он же, хотя дипломником консерваторской аспирантуры спел Рудольфа («Богема»), эти вокальные партии считал очень для себя полезными: одно дело крохотный зал оперной студии с малым составом оркестра, и совсем другое в Филиале с мощным оркестром – преодолевая его звучание, голос певца должен долетать до галёрки.

Небольсину (дирижировал «деспотами») новичок приглянулся, и вскоре он наказал ему подготовить с концертмейстером партию Джеральда. Как полагал отец, Делиб написал её для более крепкого тенора, поэтому надеялся в «Лакме» быть не занятым, но как человек дисциплинированный, партию выучил, спел худсовету, Василий Васильевич остался услышанным довольным и, включив в состав исполнителей, посоветовал «не забывать заглядывать в клавир» – на будущее.

Оно настигло отца уже через неделю: утром вызванный к телефону, он услышал голос инспектора оперной труппы:

– Вам-с, дорогой Соломон, вечером петь-с Джеральда!

– Вы (имя-отчество), наверное, ошиблись номером, потому как никто другой знаете, что у меня не было не только спевок, ни одной сценической и оркестровой репетиции. А, кстати, кто сегодня назван в афише?

– Могу-с сказать: Барсова, Рейзен, Гамрекели (с ними отец тогда знаком ещё не был), Лемешев!

– Лемешев?! (Воображение тут же подсказало, что сотворят бесноватые «лемешистки» с заменившим Сергея Яковлевича новичком). Нет, позориться не желаю и категорически отказываюсь, в конце-то концов, и Жадан здоров, и Алексеев.

На что инспектор уже сухо:

– И всё же по закону театра петь вам, уважаемый С. М., придётся, так что приходите пораньше, чтобы портной успел подобрать вам офицерский френч. Кстати, могу вас успокоить: всю ответственность берёт на себя Василий Васильевич!


С. Хромченко в роли Джеральда

Годы спустя отец вспоминал, как всех заразил своим волнением, кто-то ему даже какие-то капли успокоительные налил, портной, перемеряя несколько френчей – то пóлы коротки, то рукава длинные – приговаривал: ну, просто как на Вас сшито…

А перед третьим звонком в его гримёрную постучалась сама Валерия Владимировна:

– Мне сказали, что вы, дорогой партнёр, человек музыкальный, партию знаете хорошо, так что следите за дирижёром, а я буду в наших сценах вертеться вокруг вас, и слушатели подумают, что мы вместе поём семнадцатый спектакль[12]

И пошло-поехало: Герцог Мантуанский («Риголето»), Синодал («Демон»), Альфред Жермон («Травиата») и перед войной последняя теноровая вершина с верхними «си» и «до» – Фауст, то есть весь репертуар лирического тенора в шедших тогда в Филиале операх. Несбывшейся оставалась одна мечта: в любом спектакле на основной сцене внимать Николаю Семеновичу Голованову!


С. Хромченко в роли Герцога Мантуанского

Ещё аспирантом консерватории, тем более стажёром стараясь не пропускать шедших в Большом «Руслан и Людмила» и «Садко», отец с галёрки не столько слушал певцов, сколько следил за движениями рук дирижёра: «Они меня завораживали. С первых звуков музыки мне казалось, что его питают какие-то неведомые мне токи, а его могучая эмоция волной захлёстывает весь состав оркестра. Каждый спектакль был для меня праздником, но мог ли я надеяться, что когда-нибудь мне посчастливится следить за движениями рук Николая Семеновича со сцены?!».

В 1937-м он спел и Индийского гостя, и Бояна, но Голованова за дирижёрским пультом уже не было – годом раньше его вынудили уйти из театра.

Голованов

Н. С. Голованов за дирижёрским пультом (Музей ГАБТа)

Впервые вынудили, говоря попросту, выгнали в 1928-м, вменив «консерватизм, перенос в советский театр старых буржуазных нравов и несправедливо высокие гонорары ведущим музыкантам».

Свой вклад в разнузданную травлю[13] внесли не только партийная, комсомольская и профсоюзная «общественность», но и, как ни прискорбно, его консерваторский педагог композитор Сергей Василенко, по классу которого выпускник с блеском – золотая медаль, имя на мраморной Доске почёта в вестибюле Малого зала – защитил диплом.

Другой мнящий себя интеллигентом – или не желавший им быть? – писатель Билль-Белоцерковский не поленился написать о «творимом» в ГАБТе самому Сталину (ему же до того успев настучать на Михаила Булгакова, чью пьесу «Бег» готовил к постановке МХАТ). Однако Вождь, определив «головановщину» «явлением антисоветского порядка», явил городу и миру свою милость: «Из этого, конечно, не следует, что сам Голованов не может исправиться, что он не может освободиться от своих ошибок, что его нужно преследовать и травить даже тогда, когда он готов распроститься со своими ошибками, что его надо заставить таким образом уйти за границу» («Известия», февраль, 1929 г.). Уйти? Да кто б ему позволил?! Не говоря уже о том, что сам он, подлинный патриот России, ни за что её не покинул бы, как в годы Великой отечественной отказался уехать из Москвы.


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.