Солдаты без оружия - [33]

— Слышал краем уха, что ваш уход с поста секретаря горкома партии люди связывают с какими-то ошибками, чуть ли не серьезной виной?

— Если бы в этих выдумках была хоть капля истины, — усмехнулся Ориф, — меня давно бы уже выставили за дверь, а имя занесли бы в черный список, Сергей Васильевич. И, надо признаться, у нас, к сожалению, есть люди, которые просто жаждут, чтобы я оказался в подобной ситуации.

Сорокин сочувственно поглядел на собеседника.

— Ваша правда, товарищ Олимов, не каждый способен сказать людям правду в глаза.

— Да, это так, но надо еще уметь и спокойно, с достоинством выслушать и сделать мудрый вывод — на это тоже, знаете, не всякий у нас способен. — Ориф многозначительно посмотрел на Сорокина.

В беседе о жизни, делах, которые волновали их обоих, которые ждали их в будущей совместной работе, Сорокин искренне признался Орифу, что тот импонирует ему не только как молодой, знающий партийный работник, но и как открытый, правдивый, волевой человек; как личность, уточнил он.

— И было бы неплохо, нет, просто хорошо, — добавил Сорокин, — чтобы именно такой человек был в постоянном контакте с обкомом там, на Урале, — политический руководитель и представитель республиканской партийной организации одного из национальных отрядов.

Ориф словно что-то обдумывал.

— Я уже говорил вам, Сергей Васильевич, что главным моим желанием было отправиться в действующую армию. Но когда я поближе узнал о состоянии дел в трудовых отрядах, то подумал, что и там нужны будут такие, как я. Захотелось самому влезть в эту работу, а если нужно, то и помочь по мере сил. Ведь в отрядах — живые люди, как мы с вами, им необходимы внимание, забота.

— Правильно, товарищ Олимов, — одобрительно улыбнулся Сорокин. — Во-первых, по сравнению с вашими местными условиями жизнь и работа на Урале несравненно сложнее, особенно когда наступает зима. О наших морозах вы, конечно, наслышаны?.. К тому же отряды трудармии живут и работают на полувоенном положении, а дисциплина у них как в армии. Необходимо в связи с этим тщательно подумать, как лучше в этих условиях построить свою работу, предусмотрев грядущие трудности. В подобной ситуации ваше постоянное присутствие в отрядах, контакты с обкомом были бы как нельзя кстати…

Олимов то ли в шутку, то ли всерьез ответил:

— Пока, Сергей Васильевич, мне кажется, стоит воздержаться говорить слово «постоянно», потому что мое командировочное удостоверение временное… Позже, когда будет продлен срок его действия, я думаю, главное, о чем нужно позаботиться, это чтобы люди в трудовых отрядах были тепло одеты, сыты и уверены в том, что они способны выдержать трудности, тяготы, уральский холод — во имя нашей общей цели…

— На сто процентов согласен с вами! — Сорокин был явно доволен услышанным.

— Однако, по сведениям, которые до нас дошли, — недовольно поморщился Олимов, — несколько человек, мобилизованных ранее в трудовую армию, из-за отсутствия элементарных условий жизни тяжело заболели и… погибли там.

— Знаю, товарищ Олимов! — Сорокин занервничал Ему не сиделось на месте. — И, уверяю вас, в этом виноваты прежде всего ответственные на местах!

— Как это понимать? — Олимов вопросительно поглядел на Сорокина.

— А очень просто! Военные комиссариаты республики мобилизовали рабочих, но не решили одновременно вопросов обеспечения их теплой зимней одеждой, понадеявшись на предприятия, где трудармейцы будут работать.

— Если так, то почему военные комиссариаты не несут никакой ответственности за свои неблаговидные действия?

— Разве вы не знаете? Согласно указанию из Москвы, несколько ответственных лиц, причастных к этому, среди которых есть и военкомы, отправлены в действующую армию. Кстати, в их числе и капитан Середин из Мехрабада, — вы, наверное, знаете его?

— Середина? — удивился Олимов.

— Его самого! Вчера в ЦК Компартии вашей республики об этом шел разговор, и некоторые ответственные работники партийного аппарата строго предупреждены за ошибки, допущенные при формировании трудовой армии.

Олимов и Сорокин помолчали, каждый думал о своем. Ориф вспоминал недавнее собрание, где выступал Середин, брошенное в его адрес обвинение в связи с делом Амактуры и, закурив, посмотрел на Сорокина.

— Как вы думаете, Сергей Васильевич, после принятых мер положение рабочих отрядов должно хоть немного улучшиться?

Сорокин знал, что, конечно, одними этими мерами ограничиться нельзя и всех трудностей не разрешить. Сложное это дело — сразу же изменить положение — накормить, одеть, обуть, поднять настроение, повысить сознательность в условиях, когда война еще не достигла переломного момента и на первом плане, естественно, стоят заботы о солдатах в окопах, грудью своей защищающих Отечество. Накормить, одеть, снабдить их боеприпасами, снаряжением — первоочередная задача. И именно они, партийные работники, такие, как Сорокин и Олимов и тысячи других, должны проявить умение работать с людьми, оперативность в решении этих труднейших проблем…

В небольшом номере сталинабадской гостиницы с двумя железными кроватями, квадратным столом посредине и потертым ковриком на полу, куда с трудом проникал свет из окна, затененного с улицы густыми ветками чинар и клена, стало совсем темно от дыма папирос. Пепельница до краев наполнилась окурками, от нее шел табачный перегар.