Соль - [70]
В спальне Луиза силится ухватить за спиной язычок молнии платья. Запыхавшись, она вытаскивает руки из рукавов, и платье соскальзывает на бедра. Она с удивлением смотрит на свое обмякшее отражение в зеркале, как будто оно ей не принадлежит. Раньше она могла назвать каждую особенность, родинку под правой грудью, ямочку на бедре. Обычно она избегает этого своего изображения, отводит взгляд, пренебрегая им; это тело не кажется принадлежащим ей, но словно отстраненным, отдельно существующим. Однако в день ужина, сидя на кровати в белье, она смотрится в зеркало и не находит себя ни безобразной, ни отвратительной, но лишь жалкой и трогательной. Луиза расстегивает лифчик, освобождает помятые груди, стягивает трусики и с вызовом смотрит на почти безволосое потемневшее лоно. Пальцами она расчесывает волосы, убирая их с лица. Воспоминания об Армане притихли, и тишина дома успокаивает ее. Безмятежно разглядывая свое отражение, она мирится с мыслью о собственном конце без страха и возмущения. Скоро дети будут здесь, рядом с ней. Луиза ложится голая на покрывало. За окном в небе клубятся тяжелые тучи, вдалеке гремит гром, и первые капли стучат о ставень. Иногда вновь проглядывает солнце, и спальня озаряется, свет тает на ее теле, окутывая его. Луиза закрывает глаза. Прошлое выстраивается в ней отчетливо и гармонично. Это уже не разбитая вдребезги жизнь, полная воспоминаний, но стройное целое, картина, на которой есть Арман и все их дети, разделенные часы и общая боль. Луиза может теперь освободиться от него, отвернуться, чтобы не думать больше ни о чем, наслаждаясь заглядывающим в окно солнцем и уверенностью в предстоящем ужине.
Она просыпается и оборачивается к приоткрытому окну. Уже стемнело. Ветер еще доносит тяжелый запах грозы. Боль не вернулась. Луиза встает и одевается, освещенная только лампой у изголовья. Шуршит ткань, скользя по коже. Уходя из спальни, она думает погасить лампу, но ей не хочется, чтобы дети увидели дом погруженным в сумрак, поэтому она лишь притворяет дверь, оставив комнату залитой светом, и поворачивает выключатели в коридоре и во всех комнатах на своем пути. Спустившись, она входит в кухню и зажигает горелки под кастрюлями. В столовой открывает окна, впуская запахи ночи, достает из буфета вышитую скатерть и посуду. Она старательно накрывает стол, а потом просто сидит, рассматривает комнату, покусывая изнутри щеку. Все как будто готово; ей хочется поскорее увидеть здесь детей, чтобы не быть больше одной. Луиза чувствует, что сможет сегодня насладиться их присутствием и прожить этот вечер сполна. Звонок выводит ее из задумчивости, и она идет к двери. Сквозь матовое стекло различает силуэт на фоне света фонарей. Широкие плечи — при виде их она застывает на пороге гостиной. Ей кажется, что она тысячу раз видела эту картину; это может быть только Арман, вернувшийся из порта. Не тот, умирающий, жалкий и исхудавший, но крепкий, непоколебимый моряк. Она не боится его, ведь встреча с ним сейчас означает и возвращение того времени, когда они были единым целым вопреки всему. Луиза идет маленькими шажками, словно паря в ощущении нереальности. Она отодвигает засов и распахивает дверь.
Перед ней промокший Альбен. Он поднимает на мать сокрушенный взгляд и чувствует знакомое смятение, охватывающее его при виде ее лица, ее черт.
— Это я, мама.
— Да, конечно, ты все-таки пришел, — бормочет Луиза.
Альбен кивает и наклоняется к ней, чтобы поцеловать в щеку.
— Ты промок, — говорит она.
— Я пришел пешком.
Луиза как будто окончательно пришла в себя.
— Входи скорее и иди обсушись.
Альбен не возражает и входит в дом тяжелым, неуклюжим шагом. Луиза вдыхает полной грудью теплый вечерний воздух. Лампа над парадным льет на нее свой золотистый свет. Она стоит, крепкая и статная, в круге света на полу, на шахматном порядке плитки. Из конца улицы до нее доносятся голоса, и Луиза вытягивает шею, чтобы лучше разглядеть приближающиеся тени. Жонас и Хишам громко разговаривают. Рядом идет Матье, а дети следуют за ними в нескольких шагах. Луиза думает, что вопреки ожиданиям Фанни и детей Альбена не будет. Разве не прозвучал в словах дочери невысказанный отказ? Луиза представляет себе дочь уже далеко, и ей кажется, что Фанни уносит с собой частицу ее в этом последнем бегстве. Жизнь пролетела так быстро… Едва ли горстка залитых солнцем воскресений, визга и смеха детей. Никто из них ее не видит. Она одна смотрит на них, на одного за другим, и прислушивается к их голосам, приглушенно звучащим во тьме. Нет, думает Луиза, жизнь все-таки прожита не напрасно. Она все-таки удалась. Есть в них что-то такое, что ей удалось сохранить вопреки всему. Жонас первым видит Луизу на крыльце дома. Он машет ей рукой, и она отвечает ему. Теперь уже все смотрят на нее. Она кажется им на диво сильной и незыблемой.
Они идут к ней, ее дети, ее плоть, ее еще не прожитые жизни.
Эпилог
Отдельные острова
ЛЕА. Закрой же глазки, / Жизнь коротка, / Живи как в сказке / И будь легка, / Миру не верь — обманет он, / А значит, счастье всего лишь сон, / Закрой же глазки, / Живи как в сказке
Грязная земля прилипает к ботинкам, в воздухе животный запах фермы, владеет которой почти век одна семья. Если вы находитесь близко к природе, то становитесь человечнее и начинаете лучше ее понимать. Но может случиться и другое – вы можете одичать, разучиться чувствовать, очерстветь. Как члены этой самой семьи, которые так погрязли в ненависти, жестокости не только друг к другу, но и к животным, что движутся к неминуемому разрушению. Большой роман о дрейфе человечества. Парадокс его в том, что люди, которые стремятся всеми силами доминировать над природой, в этой беспощадной борьбе раскрывают всю свою дикость и зверство.
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.