Соколиный клич - [10]

— Хорошо, только как вы заставите Вечернего Всадника отдать жизнь добровольно?

— Поверь, мой друг, я сделаю его существование в этом мире настолько непереносимым, что в нужный момент он приползёт ко мне на коленях и станет умолять совершить правосудие, не будь я дух возмездия.

— Раз вы так уверены в своих силах, — пожал плечами Трюдо.

Настолько нагло и прямолинейно Предвестники никогда себя не вели, поэтому и завоевание их продвигалось очень медленными темпами. До перерождения Микаша, естественно.

— Ещё одно донесение, если позволите, — продолжил меж тем помощник. — Магистр Кербатов докладывает, что зреет ещё один заговор, на этот раз здесь, в Стольном, при дворе. Судя по слухам, в этом замешан капитан дворцовой стражи Оленин. Он происходит откуда-то с востока, из-за Рифейских гор. Обладает большим влиянием в своих кругах. Говорят, он связан с Сумеречниками, даже утверждают, что видели у него амулет Кишно, скрывающий ауры. Проверить бы, только жаль, что все архивы ордена сгорели при взятии Стольного.

— Мой шурин тут знатных дел натворил. Тогда ведь целый квартал сгорел — только отстроили, — Микаш хищно улыбнулся.

Брат-близнец Лайсве, Вейас, поджёг штаб, когда Предвестники Мрака взяли Стольный и пришли за ним, чтобы обратить. Но обратить не смогли, он погиб так же, как сестра. Предвестники считали, что в их крови содержалось ядовитое для Мрака вещество, но Микаш знал правду. Оба близнецы Веломри погибли по воле Безликого.

— Да, учитывая, что мы хотели взять город без лишнего шума. Но вернёмся к делам сегодняшним. Говорят, Оленин тайно переправляет бунтовщиков на восток в неподвластный нам Хитеж.

— Вышлите туда разведывательный отряд, только тихо, а заодно пускай установят связь с Поднебесной. Пришла пора расширить сферу нашего влияния на восток, тем более страна ослабла из-за династических распрей. А там уже и до островов Алого восхода недалеко. Разрешаю использовать последний осколок Мрака на ком-нибудь из влиятельных местных жителей.

— Но как же мальчик из Лапии? — нахмурился Трюдо.

— Ему нужна память, осколок у него есть от рождения, гораздо мощнее наших. Если это действительно он.

Раздался стук, дверь приоткрылась на узкую щель. Внутрь заглянул слуга:

— Не извольте гневаться, но все уже собрались на суд, ждут только вас.

Микаш кивнул и велел Трюдо:

— Ступай, я за тобой. Одну минуту.

Как только за ним затворилась дверь, Микаш подошёл к зеркалу, где как и прежде отражался лишь демон возмездия, чья сущность сквозила в разноцветных глазах. Один — голубой, другой — зелёный. Настоящий Микаш погиб вместе с женой в Будескайске пять лет назад.

Лишь капля осталась где-то глубоко внутри, измученная и отравленная, всё ещё скорбящая по бесчисленным потерям. О ней не стоило знать никому. Именно для этого Микаш отыграл перед зеркалом все обуревавшие его эмоции, чтобы остаться неприступно холодным. Гэвин и вправду хорошо его обучил.

Микаш накинул капюшон белого плаща, расшитого серебряными сойками. Из своего командирского знака, который маршал Комри передал одержимым, когда обменивал его на жизни Сумеречников, Микаш сделал подвеску и носил на шее, как родовой знак, хоть и продолжал называться фамилией высокородной супруги. Носить её знак — белую горлицу — он считал кощунством, ведь она так сильно ненавидела Предвестников.

Расправив плечи, чеканной походкой он устремился в судебный зал. Первыми разбирали дела зачинщиков, они были публичными, чтобы народ убедился в справедливости решений. Правда, соколёныш сквернословил настолько непристойно, что пришлось надеть ему кляп.

Микаш не отдавал приказов, а лишь наблюдал отстранённо, как всё делают другие. Он вёл допросы и выносил справедливый приговор. Кыма вместе с ближайшими его соратниками решено было сжечь на главной площади, как опасных колдунов и предателей, в назидание остальным. Более мелких и мелочных людишек, решивших нажиться на беспорядках, приговаривали к менее помпезным казням. Очистительное пламя — слишком большая честь.

К последним дням остались лишь совсем уж жалкие сошки да те, кто, испугавшись казни, согласились «сотрудничать».

Отворились двустворчатые двери из белого мрамора, украшенного вьющимся орнаментом. Каблуки сапог громко цокали по сверкающему полу в полной тишине. Собравшиеся заняли места на трибунах у стен. Микаш замер посередине и кивнул стражникам, чтобы те привели первого осуждённого.

Он вошёл через неприметную боковую дверь. Ветхий призрак прошлого. Он обрюзг и облысел, совсем как его отец. Раньше, видно, был полным, но сильно схуднул в казематах, посему выглядел одутловатым, похожим на собаку с обвислыми щеками и меленькими заплывшими глазами.

— Милосердия! Я узрел Истину! — возопил он гнусавым голосом, когда его ещё даже не представили.

Поразило странное ощущение, что Микаш уже все это видел в забытом сне, только тогда рядом с ним была Лайсве.

Он вскинул руку, чтобы подсудимый замолчал, и повернулся к секретарю.

— Йорден Тедеску, из высокородных. Оборотень с тотемом шакала. Бывший Сумеречник, присоединился к бунтовщикам одним из последних. Убивал, как и все. Лил со стен Каменца горящую смолу на наших воинов. Но при взятии крепости сдался одним из первых. Молил пощадить, говорил, что осознал ошибочность своих взглядов и готов принять веру в Единого.