Согласие. Мне было 14, а ему – намного больше - [7]

Мне понадобилось два дня, чтобы залпом проглотить этот роман, содержание которого не было вызывающим (продавец умело позаботился об этом), но недвусмысленно намекало на то, что автор в большей степени тяготеет к прелестям молоденьких девушек, чем женщин его возраста. Мне можно было только мечтать о встрече с таким талантливым и к тому же столь блистательным литератором (на самом деле меня окрыляло само воспоминание о его взгляде, направленном на меня), и я понемногу начала меняться. Смотрелась в зеркало и находила себя довольно привлекательной. Нет больше той жабы, чье отражение в витринах магазинов заставляло меня бежать со всех ног. И как не чувствовать себя польщенной, когда мужчина, да к тому же и «мужчина-литератор», удостоил меня своим взглядом? С самого детства именно книги были моими братьями, сестрами, попутчиками, наставниками и друзьями. И из слепого поклонения образу «писателя» с большой буквы «П» я смешала роли самого человека и его статуса художника.

Почту я ежедневно забирала сама. Консьержка передавала ее мне, когда я возвращалась из коллежа. Среди разных конвертов со счетами я заметила один с моим именем и адресом, написанными бирюзовыми чернилами округлым почерком, с небольшим наклоном влево, устремленным ввысь, будто строчки стремились взлететь. На обороте теми же лазурными чернилами были выведены имя и фамилия Г.

Из этих обволакивающих писем, а их будет множество, сыпались горсти комплиментов, адресованных мне. Важная деталь: в своих письмах Г. обращался ко мне на «вы», будто я была важной персоной. Впервые кто-то из моего окружения, кроме педагогов коллежа, использовал при обращении ко мне это «вы», которое тут же потешило мое самолюбие и автоматически поставило меня на одну ступень с ним. Поначалу я не осмелилась отвечать. Но эта малость не могла обескуражить такого человека, как Г. Он писал порой дважды в день. Отныне я с утра до ночи наведывалась к консьержке в страхе, что мать наткнется на одно из этих писем, которые я постоянно носила при себе, тайно лелеяла и остерегалась кому-либо рассказывать о них. Затем, поддавшись уговорам, взяла себя в руки. Мой ответ получился целомудренным и осторожным, но все же это был ответ. Мне только исполнилось 14 лет. Ему скоро будет 50. И что с того?

Как только я попалась на крючок, Г. не терял больше ни минуты. Он поджидал меня на улице, прочесывал мой район, находил предлоги для незапланированных встреч, которые не терпели отлагательств. Мы перебрасывались парой слов, и я уходила, трепеща от любви. Я уже настолько привыкла к тому, что в любой момент могу столкнуться с ним, что его невидимое присутствие преследовало меня по дороге в коллеж и обратно, когда я шла за покупками на рынок или гуляла с приятелями. Однажды в одном из писем он назначил мне свидание. В нем было написано, что по телефону это сделать было бы слишком опасно, так как трубку могла поднять моя мама.

Он просил меня встретиться с ним на остановке автобуса № 27 на бульваре Сен-Мишель. Я пришла вовремя. Взбудораженная, охваченная чувством, что совершаю страшное преступление. Я думала, что мы зайдем выпить чашечку кофе в одно из местных кафе. Поболтаем, познакомимся поближе. Едва появившись, он сказал, что на самом деле планировал пригласить меня к себе «перекусить». Накупил вкуснейшей выпечки у баснословно дорогого кулинара, чье имя он произносил смакуя. Все специально для меня. Как ни в чем не бывало, не переставая болтать, он пересек улицу, я следовала за ним машинально, одурманенная потоком слов, и очутилась на остановке того же автобуса, но в обратном направлении. Подъехал автобус, Г. пригласил меня подняться в него, улыбался и уверял, что бояться нечего, тембр его голоса успокаивал. «С вами не случится ничего плохого!» Моя нерешительность, похоже, его расстраивала. Я не была к такому готова. Будучи застигнутой врасплох, не в силах адекватно реагировать, я больше всего не хотела выглядеть глупо. Хотя нет, скорее выглядеть девчонкой, которая ничего не смыслит в жизни. «Не слушайте вы этих ужасов, что обо мне рассказывают. Давайте поднимайтесь!» Мои колебания, однако, никоим образом не были связаны со словами людей из моего окружения. Мне не рассказывали ничего ужасного о нем, так как я никому не говорила о нашем свидании.

Автобус набрал скорость. Пока мы ехали по бульвару Сен-Мишель, затем мимо Люксембургского сада, Г. заискивающе мне улыбался, бросал на меня влюбленные и заговорщические взгляды, не сводил с меня глаз. Стояла хорошая погода. Через каких-то две остановки мы уже стояли у двери его дома. И этого тоже я не могла предвидеть. Мы ведь могли бы немного прогуляться, разве нет?

Узкая лестничная клетка, лифта нет, надо подниматься пешком до шестого этажа. «Я живу в бывшей комнате для прислуги. Вы, несомненно, воображали, что писатели очень богатые люди, ну вот, как видите, отнюдь нет, литература едва может прокормить своего служителя. Но я очень счастлив в этом месте. Живу как студент, и мне чудесным образом это подходит. Роскошь и комфорт редко сочетаются с вдохновением…»

Пространство вокруг слишком узкое, чтобы подниматься на шестой этаж рядом друг с другом. Внешне я выглядела абсолютно спокойной, но сердце в моей груди отстукивало барабанную дробь.