ПРОЛОГ. Поступь греческой трагедии
Кеннеди… Не много найдется семей, которые возбуждали бы такой интерес как эта. Джон, Роберт и Эдвард. Не только в Соединенных Штатах, но и по всему миру у самых разных людей ярче загораются глаза при одном упоминании их имен. У одних они вызывают восхищение, у других — ненависть. Кеннеди всегда обладали способностью вызывать сильные чувства и подчас прямо противоположные.
В американской политической жизни не так уж и редки политические династии. Американцы, гордящиеся своей свободой и демократизмом, питают большое пристрастие к семьям, чье положение напоминает положение английской аристократии XVIII–XIX веков. Адамсы, Гаррисоны, Рузвельты, Тафты, Лоджи, Стивенсоны, в последние годы Буши, и еще многие, многие другие… И все же никто из них — даже Рузвельты, даже Адамсы! — не может похвастаться такой славой и таким количеством легенд как Кеннеди.
Они не просто семья, ознаменовавшая целую эпоху в политике. Они — клан Кеннеди. Клан, иначе их редко называют. Клан — как дань их ирландскому происхождению. Клан — в знак уважения перед их сплоченностью и верностью друг другу.
С самого начала, когда имя Кеннеди еще только засияло на небосводе современной политики, семья Кеннеди стала олицетворением Американской мечты. Она прошла длинный путь от нищих ирландских переселенцев до мультимиллионеров, решивших отдать свой долг стране в форме политической деятельности. Разве могли американцы не восхищаться молодым, энергичным президентом, рядом с которым находились очаровательная жена, сочетавшая, казалось, одновременно уверенность в себе и поэтичность, красивые дети и два брата — министр и сенатор?
Правда, надо признаться, рядовому американскому избирателю, американскому обывателю было не так уж и важно, к чему конкретно призывал в избирательную кампанию 1960 года Джон Фитцджеральд Кеннеди. Они реагировали не столько на политическую платформу Кеннеди, сколько на созданный образ политика, его имидж, возрождающий стиль то ли римских патрициев, то ли легендарного короля Артура в замке Камелот. Возможно, Джон Кеннеди, человек насмешливый и ироничный, и посмеялся бы над сравнением самого себя с королем Артуром, но для многих американцев Белый дом Кеннеди и Камелот вскоре стали синонимами. А когда президент говорил: «Не спрашивайте, что страна может сделать для вас, спрашивайте себя, что вы можете сделать для страны,» — американцы испытывали неизъяснимый восторг, и, казалось, сама Америка становится моложе. Этот человек, который по мнению его жены Жаклин был «идеалистом без иллюзий», а по выражению его друга и историка Артура Шлезингера-младшего «прогматиком… чуждым всякой романтики», заражал людей искрящимся идеализмом и увлек за собой целое поколение молодежи, «вдохновенных».
Джон Кеннеди немало потрудился над созданием легенды, но окончательно она сложилась после его смерти. Ведь ничто так не способствует мифотворчеству как трагедия. А убийство президента Джона Ф. Кеннеди 22 ноября 1963 года потрясло не только Соединенные Штаты, но и весь мир. Теперь к легенде о сияющем рыцаре добавились легенды о роке. Журналисты, а вместе с ними и читатели, стали вспоминать длинный перечень несчастий, постигших семью Кеннеди. Одна из сестер, Роуз-Мэри, была умственно отсталой. Самый старший из братьев, Джозеф-младший, капитан ВВС, погиб в 1944 году из-за взрыва его бомбардировщика. Вскоре в Бельгии погиб муж его сестры Кэтлин. Сама Кэтлин, красивая и обаятельная, погибла в 1948 году при падении самолета, в котором она летела к отцу. Вспоминали и маленького сына президента, умершего через двое суток после рождения. А ведь это был далеко не полный перечень несчастий.
И благо, если бы дело ограничилось воспоминаниями! Но не прошло и года после гибели президента, как американцы были ошеломлены новым сообщением. В июне 1964 года младший брат президента сенатор Эдвард М. Кеннеди чудом остался жив, попав в авиационную катастрофу. Долгие месяцы ему пришлось провести в неподвижности после перелома позвоночника. А в июне 1968 года на пороге президентства был убит сенатор Роберт Френсис Кеннеди. Из четырех братьев Кеннеди остался один — Эдвард.
Теперь слова «под сенью рока», «проклятье клана Кеннеди», «поступь греческой трагедии» стали обычными выражениями, применимыми к знаменитой семье. Американцы же с нездоровым любопытством следили за последним из братьев.
Он стал главой клана, а так же надеждой демократической партии. «Как мои братья до меня я поднимаю упавший штандарт, — провозгласил тридцатишестилетний сенатор. — Поддерживаемый воспоминаниями о наших совместных бесценных годах, я постараюсь нести это особое обязательство в справедливости, превосходстве и мужестве, что отличало их жизни». Для многих он стал Последней Надеждой Камелота, Принцем Хэлом[1] Американской Политики, и все ждали, чтобы он стал идеальным королем. Но жизнь все же не пьеса, она чужда идеализму.
Против Эдварда Кеннеди было само время. Чувство новизны, которое вызывал Джон Кеннеди, исчезло, уступив место усталости. Американцы начали утомляться трагедиями и идеализмом. В конце концов идеализм предъявляет к людям слишком много требований, а оплакивание павших героев не самое приятное время провождение. Американцы говорили о клане Кеннеди: «Слишком много трагедий».
