Социально-культурные проекты Юргена Хабермаса - [20]

В теории коммуникативного действия Ю. Хабермас, характеризуя два первых, выделяет доминирующую в настоящее время тенденцию к их слиянию и использованию главным образом в целях управления. Современное общество не избавлено от необходимости решать практические задачи, и это следует делать на основе «просвещенного действия», но у нас техническая мощь направлена на выработку инструкций по управлению предметами или опредмеченными процессами. Социально значима сейчас не та теория, которая апеллирует к сознанию коммуницирующих граждан, а та, которая дается управляющим. Тем самым действие отождествляется с управлением, и в этом философ, подобно Т.Маркузе, усматривает попытку технического овладения историей. Он рекомендует воспрепятствовать по мере сил этой тенденции, а для этого, по его мнению, следует более четко различать практические и технические общественные задачи. При этом под первыми понимаются задачи культурного, хозяйственного, политического, социального и духовного планов, а под вторыми — рационализированные на основе науки методы управления опредмеченными процессами. Главные усилия должны быть направлены на то, чтобы восстановить утрачивающие свое значение демократические процессы обсуждения практических вопросов, — в этом смысле можно говорить о необходимости политизации масс, о направлении их сознания к системе отношений коммуникативного действия.

Характеризуя «эмансипационный интерес», Ю. Хабермас отмечает, что он, в сущности, неистребим. Но сейчас возникла «технически прогрессирующая система», которая нарушает исторически сложившуюся связь между властью и культурным наследием. Можно гово-

рить о возникновении сферы ограниченного действия — научно-технического, инструментально-технического, определяющей чертой которого является то, что оно некоммуникативно, а между тем оно «работает» на уровне системы в целом. Если раньше жизнедеятельность основыгаалась на опосредованной в речи интеракции, господство и идеология были доступны рефлексии и могли стать объектом критики, то теперь, благодаря манипуляции сознанием с помощью «новой идеологии», повсеместно внедряется мысль, что и в социальной практике задачи могут быть решены техническими средствами (иными словами: социальныге задачи предстают как технические). Таким образом, возможности техники используются не по назначению, а в ином русле: она стала новой формой «социального контроля и господства», сделала общество поддающимся универсальному контролю и управлению, способствовала формированию «технократического сознания», которое трансформирует естественные потребности человека, мотивы его поведения, поступков и действий, что практически вышивается в тенденцию, ведущую к инструментализации человека (вырабатывается автоматизм поведения, человек становится функционером).

Совершенно очевидно, что в такой трактовке много общего с Г.Маркузе, но есть и новые аспекты, вызванные потребностью сделать тему о социальной роли науки и техники не только предметом теоретической рефлексии, но и коммуникативной практики. Наука и техника определяются Ю. Хабермасом в терминах социальной коммуникации как некоммуникативная «новая идеология», которая наносит ущерб фундаментальным условиям человеческого существования, прежде всего языку, а именно связанным с речевыми коммуникациями формам социализации и индивидуализации, возможностям интерсубъективного понимания и др. Вследствие расширения сферы господства технократического сознания эмансипационные интересы утрачивают свое значение. Ю. Хабермас говорит об «общем эмансипационном интересе» человечества, который основывается на духовно-коммуникативных началах совместного существования людей, и о необходимости его восстановления.

Трудности решения такой задачи очевидны, так как этот интерес оказался в конфликте с современным научным познанием, в частности с господствующей ныне инструментальной тенденцией эмпирико-аналитического знания, которое, будучи позитивистским, аполо-гетично по отношению к существующему. Поэтому Ю. Хабермас считает необходимым развернуть борьбу (полемику) с современными сциентистскими, неопозитивистскими и некритическими социальными теориями с позиций критической социальной философии и социологии (что явилось новым словом в развитии критической социологии, становлению которой он сам во многом способствовал). Философ строит свои социально-культурные проекты в постоянной полемике с известными и влиятельными концепциями К.Поппера, Н.Лумана, А.Гелена, Х.Шельского и др., как бы продолжая начатый еще в конце 60-х гг. «спор с позитивизмом», проходивший между Т.В.Адорно и Ю.Хабер-масом, с одной стороны, и К.Поппером и Г.Альбер-том — с другой, под лозунгом «гуманизм» против «сциентизма». При этом под сциентизмом понимались и наука, и позитивизм, и разум, а под «гуманизмом» — идеи «критической теории» Франкфуртской школы. Специально останавливаться на предмете этого спора мы не будем. Как получивший большой общественный резонанс, он освещался в литературе с разных точек зрения⁵². Со временем позиции противников сблизились, но отдельные положения по-прежнему продолжали вызывать споры уже с новыми оппонентами. Для Ю. Хабермаса таким был спор с Н.Луманом и его системно-функциональной теорией, которую он критиковал за «произвол целевых установок и бедность эмпирического содержания»