Сочинения. Письма - [26]

Ветер же,

Будто нарочно

Гретый,

Легкий и махонький,

Как мотылек.

К вечеру

Потянулись домой,

Но позади

Нету добычи.

Кто поживится

Киргизской сумой?

Хоть пограбить —

И славный обычай!

Ленты повыплетались из грив,

Цепкие

Расползались саксаулы, —

Шли впереди,

Башку заломив,

Меньшиков

И с ним есаулы.

Вслед за ними —

Сам атаман,

На кибитке,

С глоткой черной,

Сотен

Раскинутый караван,

Черствых копыт

Перестук упорный…

А позади

То шагом,

А то бегом,

Взнузданный

Хмурыми матюгами,

Гришка тек за кобыльим хвостом,

Часто всхлипывая сапогами.

8. ГУЛЬБИЩЕ

Подымайся, песня, над судьбой,

Над убойной

Треснувшею

Снедью, —

Над тяжелой

Колокольной медью

Ты глотаешь

Воздух голубой.

И пускай

Деревья бьются

В стекла,

Пляшет в бочках

Горькое вино,

Бычьей кровью

Празднество намокло, —

Звездами

Хмелеть тебе дано.

И пускай

Гуляет по осокам

Рыба стрельма,

Птица огнестрел, —

Ты, живая,

В доме многооком

Радуйся,

Как я тебе велел.

Есть в лесах Несметный

Цвет ножовый,

А в степях

Растет прострел-трава

И татарочник круглоголовый…

Смейся,

Радуйся,

Что ты жива!

Если ж растеряешь

Рыбьи перья

И солжешь,

Теряя перья, ты, —

Мертвые

Уткнутся мордой

Звери,

Запах потеряв,

Умрут цветы.

— Где ты был,

Табашный хахаль?

Не видала

Столько дней!

Из ружья

По уткам Ахал

Иль стерег

В лугах Коней?

У коня

Копыта сбиты,

Пыль

На сбруи серебре,

Жемчуг,

Сеянный сквозь сито

На его горит

Бедре.

— Не ласкай

Рукой ослаблой

И платочком

Не махай!

Я в походе

Острой саблей

Сек киргизский

Малахай!

(А киргизы,

Прежде чем

Повалиться,

Пошатывались

В последний раз,

И выкатывались

На лицах

Голубые орехи глаз.)

Сёк киргизов

Под Джатаком,

А когда

Мы шли назад,

Ветер — битая собака —

Нашим песням

Выл не в лад.

(Песня!

Сердце скреби Когтями.

А киргизы,

Когда он их сёк,

Все садились

С черными ртами

Умирать

На желтый песок.)

Сначала,

Наклонив

Рогатые лбы,

Пошли быки,

И пошли дубы.

Потом пошли

Осетры на блюдах,

Белопузая нельма,

Язь

И хранившаяся

Под спудом

Перелитая медом

Сласть.

Светлый жир баранины,

Мясо

Розоватых

Сдобных хлебов.

Хмеля скопленные запасы

В подземельях погребов. П

ива выкипень ледяная,

Трупы пухлых

Грибов в туесках.

Кожа

Скрученная,

Сквозная,

Будто грамота, на окороках.

Ладен праздник

Коровьими лбами

И румянцами

Бабьих щек!

Кошки с блещущими зубами

Возле рыбьих

Урчат кишок.

И собаки,

За день объевшись,

Языками,

Словно морковь,

Возле коновязей

Почерневших

Лижут весело

Бычью кровь.

Лишь за этой

Едой дремучей

Люди двинулись —

Туча тучей.

Сарафанные карусели,

Ситец,

Бархат

И чесуча, —

Бабы, за руки взявшись,

Пели

И приплясывали, свища,

Красотой бесстыжей

Красивы,

Пьяны праздничною кутерьмой,

Разукрашенные на диво

Рыжей охрою

И сурьмой.

(А казаки-мужья,

В походе том

Азиаткам

Задрав подол,

Их отпробовали

И с хохотом

Между ног

Забивали кол.)

Вслед за бабами

Парни,

Девки

В лентах,

В гарусе

Для красы.

Сто гармоний

Гремят запевки!

И, поглаживая усы,

Позади их

Народ старшинный,

Все фамилии и имена:

Хвастовство,

Тяжба,

Матершина,

Володетельность,

Седина.

Им почет, почет,

Для них мед течет.

О них слава

Ходит,

Что смелы

В походе,

Им все сбитни

Сбиты,

Ворота

Раскрыты,

Сыновья их тешатся на дворах,

Дочери качелей пужаются: «Ах!»

А качели Гу-у-дят,

Как парус в бурю,

Ветер щеки хлещет

Острей ножа, —

Парень налегает,

Глазища

Щуря,

Девка налегает,

Вовсю визжа.

И саженная плаха

Нараспев Начинает зыбать,

Кренясь неловко.

Парень зубы скалит,

Как волк, присев,

Девка, словно ангел,

Висит на веревках.

И — раз!

И веревочная

Тетива

Выпустила стрелы

С пением

Длинным.

Девка уносится

Вверх чуть жива

И летит оттуда

С хвостом павлиньим.

И — два!

И,птичий

Вытянув клюв,

Ноги кривые

Расставив шире,

Парень падает,

Неба глотнув,

Крылья локтей

Над собой топыря.

Мир под ними

Синь и глубок,

Остановиться

Оба не в силе,

Ноздри раздулись,

Волос измок,

И зрачки

Глаза застелили!

Так от качелей

К реке и рощам,

От реки

К церквам

Празднество шло,

Так оно

Крепостную площадь

Хмелем и радугой

Подожгло.

И казалось,

Что на Поречье

Нет пудовых

Литых замков,

Нет глухой

Тоски человечьей.

И казалось,

Что бабы — свечи

С пламенем

Разноцветных платков.

И казалось —

Облачной тенью

Над голосами

И пылью дорог,

Чуждый раздумию

И сомненью,

Грозно склонился

Казацкий бог.

Вот он — от празднества

И излишка

Слова не может сказать ладом,

И перекатывается отрыжка —

Тысячепудовый

Сытый гром.

Ходят его чубатые дети

Хлестко под кровом

Его голубым.

Он разрешает — гроз володетель —

Кровь и вино

Детям своим!

— Казаки!

(Под Ходаненовым

Пляшет конь.)

Враг отечества

И Атбасара

Вами разбит, казаки.

(Гармонь.)

В битве

Возле Шаперого Яра

Доблестно…

Пал…

Атаман…

Ярков!.. —

В землю ударили

Всплески подков.

И пошли круги

По толпе,

Будто бы ветер

Подрезал шапки.

Скоро и вечер

Подоспел.

Он разобрал

Людей по охапке,

Он их нес

В дома и сады,

В зарево

Праздничного бессонья…

Улицы перекликались,

Словно лады

Заночевавшей в кустах

Гармони.

От ворот к воротам ходил

Старый хмель,

Стучался нетвердо,

И если женщин

Не находил,

То гладил в хлевах

Коровьи морды.

Он потерял

Кисет с табаком,

Фуражку с кокардой,

Как оглашенный,

Сопровождаем

Тенью саженной

И не задумываясь

Ни о ком,

Шел желтоглазый,

Чумной,

Казенный.

Он плевать хотел на дела

Людей и ветров,

Шумящих окрест,

На то, что церковь

Стоит бела

И над ней —

Золотой

Сияет крест,

На то, что

Ему бы надо зваться

Хозяином…

Воздух пах

Кожей девическою,

Задыхаться

Девки начали

На сеновалах — впотьмах.

И чудились

Их ноги босые,

Тихий смешок перед концом.

И ухажеров

Брови косые,

Губы, сдобренные винцом.