Сочинения - [27]

Ведь какую поймал оплеуху…

Своему не поверил он слуху…

Повернулся обиженно, гордо

От небесного жадного лорда

И ночью,

Когда за дневной сутолочью

Всюду видишь воочью

Волчьи морды,

Вернулся истерзанный в клочья

Дух, несчастный, но гордый,

В свои оболочья.

К земному пределу

В человечье тело…

Подражание Браславскому («Когда пройдут бессмысленные дни…») [167]

Когда пройдут бессмысленные дни

Земной опустошающей печали,

Я с миром распрощаюсь нежно и

Ладья любви от берега отчалит…

Сквозь лоно вод задумчивое дно

Увижу я и вдруг глаза закрою

И буду петь в тиши и мраке, но

Воспоминанья будут плыть за мною.

О прошлом взмоет сонная волна,

О лике жизни, о преступной брани,

И тень моя взойдет над миром, а

Душа к иному берегу пристанет.

«Что кии в Токио в загоне…» [168]

Что кии в Токио в загоне,

Грущу об этом также не…

— Дианы рог на небосклоне

Зовет меня в иной войне.

Пусть европейские народы

И азиатские шумят —

Ведь кислым молоком свободы

Не мало вскормлено телят.

А я, как вкусную окрошку,

Люблю многоцветистый мир,

Влюблен в печеную картошку

И уважаю рыбий жир.

А впрочем, все на эту тему

Веков известно испокон.

Кончаю длинную поэму,

Прощай, Гаврила. Я уж сонн.

«Плыви, как ломкий сук по речке…» [169]

Плыви, как ломкий сук по речке,

Первостепенная тоска,

Пылай, душа, в телесной печке,

Придурковата и хлестка…

Вышеизложенное, право,

Не худо было б объяснить,

Но я слюнявою забавой

Тебя не в духе огорчить…

Уж не тебе ль? Уж не тебя ли?..

Уже без нужды? Ты ж не уж —

Ты спишь на жутком одеяле,

Не раздеваясь, жалкий муж…

Как лошадь завтракает в стойле

И ужинает тоже там,

Так свой кусок жуешь ты. Свой ли?

По неприсутственным местам.

А я под знаком Аполлона

Влачу торжественную лень.

Мя не прельщает Лиза-Монна,

Зря улыбается, как пень…

Послание друзьям («Известен Вам, друзья, стихотворенья…») [170]

Известен Вам, друзья, стихотворенья

Приятного секрет изготовленья,

Опасность и отрада ремесла,

Которое судьба нам принесла

Душе в награду или в наказанье…

За что? Но не о сем мое посланье…

Просили Вы — пиши нам. Ну, пишу —

Всегда я верен слову моему…

Я жив, здоров, чего и Вам желаю,

Пишу стихи, смотрю на птичек стаю,

Прогуливаюсь часто у реки,

Смотрю, как ловят рыбу рыбаки,

Сам иногда, поддавшись искушенью,

Забрасываю удочку в теченье

(Но я, должно быть, скверный рыболов —

Обильный редко приношу улов…).

Здесь комары, а прочих насекомых

Мне не назвать, но, к счастью, нет знакомых…

(Я говорю, конечно, не про Вас.)

Но хорошо быть одному подчас…

Отлично… Но (собака тут зарыта)

Я не один — здесь у меня есть свита…

Их даже две — идущих по пятам,

Меня преследующих здесь и там,

Враждующих, коварных невидимок

(Когда бы мог я б Вам прислал их снимок.

Не всякому такой подарок дан —

Мне мог бы позавидовать султан…)

Направо — черти. Ангелы налево,

А может быть, наоборот. От гнева,

От ярости, от вечной их войны

Болит душа, не разогнуть спины…

Вы поговорку знаете и сами —

Паны дерутся — хлопцы с синяками…

Извольте ж рассудить — не прав ли я,

Не жалостна ль история моя?

…Все не отходят! Вот пристали, право…

Соперники сварливейшего нрава…

Да что я им? Мосульский керосин?

Иль золото из Трансваальских мин?

Албания? Китай? Или полено?

Парис? Или прекрасная Елена?

Пускай поймут. В толпе земных калек

Я только — одинокий человек…

Но я предмет нелепейшего спора

И долго буду яблоком раздора

На древнем дереве судеб висеть,

Пока Всевышний не подымет плеть

И не прогонит Ангела и Черта,

Которым я — для спора иль для спорта…

И то сказать? Какая им охота?

Нет у меня ни шкуры бегемота,

Ни перьев страуса, ни пышного хвоста…

Простое тело и душа — проста…

Мне самому изрядно надоело,

Признаться, и душа моя и тело…

Всегда грущу, а быть хочу веселым,

Хочу летать — ползу по грязным долам,

Как будто выполняя приговор,

Во всем становится мне жизнь наперекор…

Скажу ясней (хоть это и не в моде):

Заботиться о завтрашней погоде,

О пище, об одежде, о войне

И о политике — все надоело мне…

Что ж, умереть? Друзья, какая крайность!

Навеки смерть, а в жизни все случайность…

И создана теория давно,

Что дважды два не четырем равно…

Быть может, трем, быть может, единице…

Я — человек, могу быть завтра птицей,

Цветком, дорогой, небом, муравьем,

Какая тайна прячется во всем!

Какие неожиданные дали!

Вот только б Ангелы не помешали!

Опять про них? Замучают ей-ей,

Ах, к Черту их и к Ангелу Чертей!..

19. XII <19>25

Гунга(«Я сказал моей дочурке…»)

Я сказал моей дочурке —

Кто ты, крошка? Кто ты, Адик?

Мы играли с нею в жмурки,

Наполняя смехом садик.

Подбежала, поглядела

И, подумавши немножко,

Нерешительно, несмело:

«Адя — Гунга, а не крошка».

Что за шутка! Вот названье!

В первый раз такое слово…

Непонятно содержанье,

А таинственно и ново…

Гунга, Гунга!.. Детка, кто же

Подсказал тебе вот это?

Божьей правдою, быть может,

Имя странное согрето…

Или все, что непонятно,

Что в тебе и над тобою

Ты назвала так занятно?..

Ах, не будет мне покою…

Ах, не будет — уж я знаю…

Станешь девушкой, малютка,

Расцветающему маю

Грустно скажешь: «Как мне жутко…

Бог, любовь, душа, искусство

И мое существованье —

Гунга все!» Не слово — чувство…

Вспомнишь детское названье…

Paris,19.VIII <19>26

«Я читал о струнах дрожащих…» [171]

Я читал о струнах дрожащих:

«Забудьте, что струны дрожат».

Я читал о полетах мечтаний: