Сочинения - [11]

Мелькнувший у промокшей клячи!..

…Господь святой, избави от чудес!

Домой? Зачем? Там вновь стихокипенье,

А капля каждая, что падает с небес —

Благословенье и успокоенье…

«Пока ты чуешь под собой…»

Пока ты чуешь под собой

Живую связь с землею бедной,

Неосторожною рукой

Не трогай проволоки медной.

Протянутая на столбах

Меж небом и землей высоко,

Она сожжет тебя во прах

Высоким напряженьем тока.

О, птицам лишь разрешено

Сидеть на смертоносной жерди,

А человеку не дано

Без гибели касанье смерти.

— Мечтатель юный, если ты,

Желая быть подобным птице,

Прыжком взлетишь до высоты,

Где тайна дивная таится —

Там пребывать сумей, мой друг,

Там славь победу в лучшем гимне…

Но если ты услышишь вдруг

С земли далекой: «Помоги мне», —

И ты увидишь, что другой

К полету расправляет плечи —

О, милосердною рукой

Не протянись к нему для встречи…

Неразделим волшебный дар

Высокого уединенья,

И грянет молнии удар

Чрез ваших рук соединенье…

«С годами горестней и чище…» [110]

С годами горестней и чище

И молчаливей и нежней

Живу, не думая о пище,

Не замечая мутных дней.

Я человечней стал, смиренней —

Все прожитое сожжено,

И сердце, словно сад осенний,

В прохладный сон погружено.

И, не поняв противоречий,

Земных не одолев затей,

Я в каждом храме ставлю свечи

За упокой души моей.

А ты, душа, в холодной лодке

По ускользающим волнам

Плывешь торжественно и кротко

К потусторонним берегам…

«Знакомый ангел в комнату влетел…» [111]

Знакомый ангел в комнату влетел…

Я гибнул над печальными стихами,

Я погибал под грузом трудных дел —

В разладе и с землей, и с небесами…

Знакомый ангел в комнате моей…

— Мой нежный друг, сегодня я не в духе,

Слова текут все глуше, все слабей —

Не музыка, а шум угрюмый в ухе.

Я утомлен. А ты передо мной,

Дитя небес, ты голову повесил.

Сочувственно, как будто брат родной,

Как отблеск нежный вечера невесел…

А есть в тебе благая простота

И той страны чудесные приметы,

Где неприкрашенная красота,

Без поэтичности поэта…

О, расскажи! Должно быть, стар и мал

Там все, как ты… И крылья за плечами…

…Знакомый ангел в комнате молчал,

Темнел лицом и поводил крылами…

«Мне муза сонно напевала…»

Мне муза сонно напевала

Под вечер, сидя у окна,

Что без причины нет начала,

Но что не всем она дана.

А по пустой бродя панели,

Старуха-нищенка с мешком

Нарочно иль без всякой цели

Вдруг стала под моим окном.

От любопытства, иль для дела

Она стояла, или — так,

Зажавши черствый хлеб в кулак

И неожиданно запела…

И музыка сплетала узы,

Два голоса боролись в ней,

Но голос музы был слабей —

У нищенки был голос Музы.

1945–1955

«Он гаснет, пламень бытия…»

Он гаснет, пламень бытия,

Но хочет маленькая совесть

В последний раз раскрыть себя,

Сказать единственную повесть

О том, как беден и убог

Пройденный путь земной юдоли,

О том, что близок, близок Бог

Душе не в радости, а в горе…

Еще о том, что в редкий час,

В единый час земного бденья

Слетает на глухих, на нас

И благодать, и откровенье

И исчезает без следа,

Оставив смутное томленье…

— Так свет рождает тень всегда,

Лишь крылья ангелов без тени.

«Всю ночь лил дождь. И под двойным напором…»

Всю ночь лил дождь. И под двойным напором

Воды и ветра ветви трепетали

И лишь под утро бледным сном забылась

Бессонницей измученная ночь.

Всю ночь один — наперекор стихии

Я гимны пел о Боге, о любви.

Я чуда ждал. Я жаждал откровенья,

И жгли меня бессмертные слова

И тайное предчувствие томило…

А на заре, как воплощенье чуда,

Под светом молнии синайский ветер вдруг

Перелистал страницы книги жизни

И тайные раскрыл мне письмена.

«Когда бессонница томит…»

Когда бессонница томит

И ночь плывет, как темный кит,

Покачиваясь на волнах,

А месяц бродит в облаках,

Когда часы ползут, ползут

И каждый час, как страшный спрут,

Угроза сердцу, а оно,

Как пчелка, бьется об окно

И вырваться не может прочь,

А вырвется — так в ту же ночь,

Тогда сплетается узлом

Вопрос о добром и о злом…

— О, счастье, после этой ночи

Замкнуть хоть на минуту очи!

Одиночество («Прозрачные брызги и ветер нетленный…») [112]

Прозрачные брызги и ветер нетленный,

Но волны не плещут и озера нет…

Я был на вершине, на грани вселенной,

Где не было солнца, но всюду был свет.

Мне слышались звуки, но не было речи

И было волненье, как музыки строй,

Мелькали какие-то спины и плечи,

Но ни одного человека со мной…

И был я один пред холодной природой,

Себя потерявшая серая тень,

С такою ненужной и страшной свободой,

Единственный в мире и древний, как пень.

Я крикнул, но эхо враждебно молчало,

Но был в тишине миллион голосов…

Вдруг что-то меня подняло, закачало,

Взнесло, уронило и вновь подняло.

И вот я предстал перед Светом великим,

Но Лика не видел. И был Он во мне.

«Мне снятся сны об ангелах, о небе…» [113]

Мне снятся сны об ангелах, о небе,

О святости блаженной и простой,

А жизнь полна тщетой о грубом хлебе,

Горой стоит меж мною и мечтой.

И все-таки… Нельзя же без услады…

Вот я не сплю и все же снится мне —

Нисходит в душу некий свет отрады,

Душа летит, возносится в огне…

И, увидав горбатого урода,

Я думаю, сомненьем потрясен,

Не в нем ли скрыта ангела природа,

Не пару ль крыл в горбе упрятал он?

Он смотрит хмуро и слегка тревожно —

Не ангелом же с нами пребывать —

И я горба касаюсь осторожно,

Дабы небес почуять благодать.

Богу [114]

Твой умысел доступен детям,